| |||
| Биография |
|
СКОТТ АНДЕРСОН
литературный перевод Елены Филипповой “Владимир Путин - темное восхождение к власти” 07 Сентябрь 2009 Никто не осмелится назвать это тайным заговором. Десять лет назад Россия была потрясена серией загадочных взрывов, которые унесли жизни сотен людей. За ними по стране прокатилась волна страха и ужаса, которая вознесла на вершины власти никому не известного тогда человека - Владимира Путина. Но и в те годы задавались вопросы о природе этих взрывов, имелись некоторые доказательства того, что их организовало само правительство. На протяжение последующих лет люди, подвергавшие сомнению официальную версию событий, один за одним замолкали или умирали. Никого не осталось кроме одного. Скотт Андерсон его разыскал. . Первый взрыв разрушил дом в Буйнакске. Это было общежитие, в котором жили российские военные и их семьи . Обычный, ничем не примечательный пятиэтажный дом. Когда среди ночи 4 сентября 1999 года грузовик со смертником врезался в него, этажи сложились, как картонные, дом сложился и превратился в груду горящих обломков. Под этими обломками остались тела 64 человек - мужчин, женщин и детей. Ранним утром 13го Сентября прошлого года, я вышел из гостиницы в центре Москвы и отправился в рабочий район на юге города. Прошло 12 лет с моего последнего визита в русскую столицу. Произошли разительные перемены. Всюду я видел новые здания из стекла и бетона, всюду тянулись ввысь строительные краны , даже в 4 часа ночи кипела работа, по всей Пушкинской Площади гремела музыка из многочисленных казино, Тверская была забита SUV и BMW. Даже поверхностный взгляд отмечал колоссальные перемены, которые произошли в России благодаря подогреву экономики нефтяными долларами на протяжение девяти лет, то есть с той поры, когда Владимир Путин пришел к власти. Но этим утром я спешил в маленький парк на окраине Москвы. Когда-то там по адресу Каширское Шоссе жом 6/3 стояло грязное девятиэтажное здание. В 5:03 утра, 13го сентября, 1999го года - ровно за девять лет до моего визита - жилой дом по адресу Каширское Шоссе,6/3 взлетел на воздух от взрывчатки, заложенной в подвале. Все жильцы этого здания погибли во сне, все 121 человек . Этот взрыв произошел через девять дней после взрыва в Буйнакске. Он был третьим из четырех взрывов жилых домов в России. В том Сентябре от подобных взрывов погибли примерно 300 человек. В стране началась паника. Пожалуй, до 11 сентября это было одно из самых смертоносных террористических нападений в мире. Обвиняя в этих взрывах террористов из Чечни, новый премьер - министр России, Владимир Путин, развязал себе руки для немедленного нападения на мятежную республику. Успех был гарантирован. Благодаря второй чеченской войне прежде неизвестный Путин стал национальным героем и быстро захватил полную власть в стране. Он и до сих пор все держит под контролем. А там, где стоял дом на Каширке 6 дробь 3, теперь я видел аккуратные клумбы. Они окружали каменный монумент, на котором вырезаны имена погибших. Там стоял православный крест. На девятую годовщину взрыва пришло всего трое или четверо местных журналистов, за которыми следил из припаркованной недалеко машины милицейский наряд. Делать наряду было нечего. После пяти часов утра стали понемногу подходить люди: сего-то несколько дюжин людей - в основном молодых, скорей всего родственники погибших - они ставили свечи, клали красную гвоздику на монумент и тут-же уходили. Кроме них, этим утром появились только двое пожилых мужчин - свидетели взрыва. Они рассказывали телевизионщикам, как это было ужасно, какой шок они испытали. Один из старичков расчувствовался, стоя у памятника, он все время вытирал слезы. Несколько раз он отворачивался и куда-то целеустремленно шел , точно пытался отсюда уйти, но у него это никак не получалось. Каждый раз он останавливался у деревьев на краю парка, и неизбежно возвращался к памятнику. Наконец, я завел с ним разговор. “Я здесь недалеко жил,” - сказал он, - “и меня разбудил шум. Я выскочил и…” Это был крупный мужчина, бывший моряк, и теперь он беспомощно развел руки над клумбами. “Ничего. Ничего. Вытащили мальчика и его собаку. И все. Все остальные уже умерли.” Но, оказалось что у старика была с трагедией и личная связь . В этом проклятом доме на Каширке 6 дробь 3 жили его дочь, зять, и внук . Все они погибли в то утро. Подведя меня к памятнику, он показал их имена на камне, вытирая непроизвольные слезы. Затем он сердито прошептал: “Говорят, что это сделали чеченцы, но это ложь. Это были люди Путина. Всем это известно. Никто не хочет говорить об этом, но все знают.” В том и загадка русской души, точнее - души современной власти России, и эта загадка до сих пор не разрешена. В том ужасном сентябре 1999го года, предстал ли Путин гневным ангелом России, решительным человеком, который передавил врагов страны и вывел народ из кризиса? Или-же кризис был сфабрикован в угоду Путину, как способ, которым секретные службы РФ привели к власти своего ставленника ? Этот вопрос из вопросов. Ибо, если бы не было взрывов в том сентябре, трудно себе представить, как никому неизвестный Путин смог бы занять то положение, которое он занимает сейчас: важное лицо на международной арене, "эффективный менеджер" одной из самых мощных стран в мире. Странно, но людей за границами России, которые хотят получить ответ на этот вопрос, ничтожно мало. Да, известно, что силовые структуры проводили следствие по сентябрьским взрывам, только вот результатов никто так и не опубликовал .Амеиканские законники еще меньше интересовались этим делом. В 2003ом году, Джон МакКэйн объявил Конгрессу что “до сих пор есть надежные свидетельства, что российская ФСБ принимала участие в этих действиях.” Но кроме этого, ни американское правительство, ни американские СМИ даже не попытались вникнуть в это дело. Непонятное отсутствие интереса распространяется теперь и на Россию. Сразу после взрывов, многие в России публично подвергали сомнению государственную версию событий. Однако их голоса замолкли один за другим. В последние несколько лет, многие из тех журналистов, которые расследовали серию взрывов, были убиты - или умерли при подозрительных обстоятельствах – также как и двое депутатов Думы, которые принимали участие в комиссии по расследованию. Так что создаётся впечатление, что почти все, кто выдвигал отличную от официальной версию, теперь или отказываются говорить, или отреклись от прежних убеждений, или мертвы. Во время визита в Россию в сентябре прошлого года я попытался поговорить со многими - журналистами, юристами, исследователями, правозащитниками - кто принимал участие в поиске ответов. Многие отказались разговаривать со мнойнаотрез . Другие неохотно согласились, но вся беседа сводилась к перечислению несообразностей в изложении обстоятельств дела; если я начинал возражать, они допускали только одно: дело остается “спорным”. Даже старичок в парке, где был дом на Каширке, подчеркивает атмосферу молчания, которое окружает эту тему. Атмосферу замалчивания. И хотя сначала он легко согласился на вторую встречу и собирался познакомить меня с родственниками других погибших, не доверяющих государственной версии событий, потом он передумал. “Не могу,” сказал он, перезвонив мне через несколько дней. “Я поговорил с женой и начальником, и оба сказали, что если я встречусь с тобой, мне конец.” Я хотел узнать, что он имел в виду, упомянув этот “конец”, но старый моряк повесил трубку еще до того, как я успел переспросить. Без сомнения эту сдержанность можно понять, вспоминая участь другого человека, для которого подтверждение фактов заговора стало личной миссией: Александра Литвиненко. Из своей лондонской ссылки, бывший агент КГБ вел в прессе отважную кампанию против путинского режима, обвиняя ВВП вo всяческих преступлениях и коррупции - но самое главным обвинением было одно: именно Путин дирижировал взрывами жилых домов. В ноябре 2006-ого года, весь мир был потрясен: его отравили радиоактивным полонием, видимо, во время встречи с двумя агентами русской спец-службы в баре лондонской гостиницы. До того как Литвиненко умер от лучевой болезни - а умирал он 23 мучительных дня - он подписал заявление, в котором недвусмысленно обвинил Путина в преступлении. Но Литвиненко расследовал подрыв жилых домов в одиночку. За пару лет до того, как он был убит, Литвиненко попросил другого экс-агента КГБ помочь ему найти ответы на вопросы. Этим агентом был сыщик криминальной милициии в отставке Михаил Трепашкин. Мужчин связывало довольно-таки сложное совместное прошлое: в 90-х годах один был послан раэделаться с другим. Именно Трепашкин, работая в России, обнаружил многие из самих тревожных фактов "взрывного" дела. Трепашкин тоже вызвал гнев властей. В 2003-ем году его отправили на Урал в убогую тюрьму на четыре года. Однако ко времени моего приезда в Москву , его уже успели выпустить. Мне рассказали, что у Трепашкина две маленькие дочки и жена, которая крайне не желала, чтобы он занимался политикой. Связав это семейное давление, убийство его друга, собственное тюремное заключение, я ожидал что из попытки поговорить с ним ничего не выйдет. Разговор будет столь же безуспешен, что и мои разговоры с другими оппозиционерами. “Да нет же, он поговорит,” - уверили меня . - “Единственный способ остановить Трепашкина - это его убить .” 9-ого Сентября через пять дней после взрыва в Буйнакске, преступники взорвали жилой дом на улице Гурьянова в скромном южно-западном районе Москвы. Вместо того, чтобы пустить начиненный взрывчаткой грузовик, устройство просто спрятали в подвале дома, но результат был таким же - взрыв разрушил все восемь этажей и унес жизни девяносточетырех спящих жителей. Именно с улицы Гурьянова началась всеобщая паника. Часами несколько русских чиновников убеждалди граждан в том, что ответственность несут террористы из Чечни , в стране была введена повышенная боевая готовность. В то время как тысячи милиционеров останавливали - (а в сотнях случаев, арестовывали) - всех, кто мало-мальски похож на чеченца, люди по всей России организовались для патрулирования. К мести призывали во всех политических кругах. По просьбе Трепашкина, наша первая встреча состоялась в переполненном кафе в центре Москвы. Сначала пришел один из его помощников, а потом, минут через двадцать,прибыл Трепашкин в сопровождении своего псевдо-телохранителя, мускулистого молодого человека остриженного под ёжик с непроницаемым взглядом. Трепашкин, хоть невысок, но плотно сложен - он с юности занимается боевыми искусствами - и до сих пор выглядит подтянутым, а ему уже 51 год. Но больше этого привлекло мое внимание его неизменное насмешливое выражение лица. Оно излучало дружелюбие и мгновенно располагало, хотя, наверно, в прежние годы,. когда он работал в КГБ, тот, кто сидел против него на допросе, должен был испытывать смущение. Несколько минут мы болтали о повседневных вещах - необычно холодной погоде в Москве , переменах, которые произошли со времени моего предыдущего визита - и я чувствовал, что Трепашкин оценивает меня, решает, сколько мне можно сказать. А потом он стал мне рассказывать о своей службе в КГБ. Долгие годы он занимал должность сыщика криминальной милиции по контрабанде древностей. В те дни он был абсолютно лоялен советской власти - и особенно КГБ. Настолько Трепашкин был предан Советскому Союзу говорит тот факт, что он даже поддерживал группу, стремившуюся предотвратить приход к власти Бориса Ельцина и сохранить советскую систему. “Я видел, что это будет конец Советского Союза,” - объяснял Трепашкин в кафе.- “И не только Советского С оюза. Что случится с КГБ, со всеми нами, для кого это было всей жизнью? Я видел только надвигающееся бедствие”. И это бедствие пришло. С распадом Советского Союза, Россия погрузилась в экономический и социальный хаос. Отличительной и разрушительной чертой того времени оказалось то, что в частный сектор неожиданно влилось огромное число русских офицеров КГБ. Некоторые начали работать самостоятельно, другие присоединились к тем самим мафиози, с которыми раньше боролись. Третьи подписывали контракты в качестве “консультантов” или руководителей служб безопасности для новых олигархов или старых коммунистических партийных боссов, которые отчаянно разворовывали ценности принадлежащие России и одновременно нахваливали “демократические реформы” президента Бориса Ельцина. Трепашкин наблюдал за всем этим с весьма близкого расстояния. Оставшись в ФСБ, (русском преемнике КГБ,) следователь вдруг понял, что отличить преступные мероприятия от политики правительства становится всё труднее. “В деле за делом,” - сказал он, - ” я видел, как одно сливается с другим. Мафиози работали с террористическими группами, но потом след вдруг вел к бизнесменам или даже к государственному министерству. И я не понимал - это до сих пор уголовное дело или специальная операция, имеющая официальную санкцию? И если существует “официальная санкция” , то существует и тот, кто операцией управляет? Летом 1995-го года, Михаил Трепашкин начал работать над заданием, которое навсегда изменило его жизнь и привело к столкновению с высшим руководством ФСБ; один из высших чинов, по утверждению Трепашкина, даже пытался его убить . Этот инцидент, как и многие другие, показал, что за красивым фасадом скрывается полноценная гниль. Дело касалось южнойсепаратистской республики Чечня. К декабрю 1995-го года, длившаяся уже год война чеченских повстанцев, борющихся за независимость Чечни с Россией, дошла до унизительного ничейного результата. Успех чеченцев был связан с тем, что со времен Советского Союза чеченская мафия контролировала почти весь российский криминалитет, поэтому когда в девяностые годы российское общество стало криминальным, оно сыграло на руку чеченским сепаратистам. Для поставки современного оружия повстанцам нужно было только дать взятку российским полковникам, у которых имелись целые склады такого оружия, а деньги на благое дело давала чеченская мафия, укоренившаяся по всей стране. Насколько высокие чины охватывал этот удобный сговор? Трепашкин получил свой ответ в ночь на 1-го декабря, когда вооруженная группа ФСБ захватила Московский офис банка Soldi. Захват той ночи был кульминацией сложного оперативного задания, которое вел Трепашкин и итогом которого должен был стать арест известной группировки банковских вымогателей, связанных с чеченским лидером Салманом Радуевым. Успех был грандиозный: пойманы более двадцати вымогателей, в том числе 2 офицера ФСБ и российский генерал! Но внутри самого банка ФСБшники нашли кое-что другое. Чтобы предовратить возможность засады, бандиты поставили прослушивающие жучки по всему зданию и подсоединили их к машине,стоявшей снаружи. Система была не особенно современная, но тем не менее возникал вопрос: откуда у этой банды такое оборудование? “У таких устройств есть серийный номера”, - объяснил Трепашкин,- “поэтому мы провели их по системе и обнаружили, что оборудование пришло или из ФСБ или из Министерства Обороны.” Это было очень веское обвинение, так как доступ к такому оборудованию был строго ограничен. Это означало то, что высокопоставленные полковники были в прямом сговоре с бандитской группировкой, которая к тому же спонсировала войну против России. По стандартам любого государства это была уже не коррупция, а измена. Но как только Трепашкин начал расследование, глава отдела внутренней безопасности Николай Патрушев, снял его с дела. К тому же, ни одного обвинения не было предъявлено в сторону захваченных российских полковников и почти все пойманные в банке люди были отпущены. Вместо этого, Патрушев завел дело против Трепашкина. Оно продлилось почти два года, во время которых Трепашкин дошел до точки. В мае 1997-го года он написал открытое письмо Президенту Ельцину, в котором подробно изложил свою роль в расследовании и обвинил большинство начальников ФСБ в сотрудничестве с мафией и даже в рекрутировании бандитов в ранги ФСБ. “Я думал, если президент узнает о том что происходит”,- сказал Трепашкин, “ он что-нибудь сделает. Это было фатальной ошибкой с моей стороны”. Как оказалось, Борис Ельцин сам был очень коррумпирован, а письмо только предупредило ФСБшников о назревающей проблеме. Через месяц Трепашкин добровольно ушел с работы, не выдержав давления со стороны коллег и начальства. Но это не означало, что он собирался тихо исчезнуть. Тем летом, он подал в суд на главу ФСБ, а также жалобы ,которые доходили до самого директора. Тогда Трепашкин еще верил в то, что честь Конторы можно восстановить и что появится кто-то новый и потребует провести реформы. Однако его настойчивость только еще больше убедила начальников ФСБ, что настало время решить его судьбу раз и навсегда. Они решили использовать Александра Литвиненко. На первый взгляд Литвиненко казался подходящим для такого задания. Вернувшись в Москву после контр-террористической оперативной работы на жестком Чеченском фронте, он был переведен в новый и высоко засекреченный отдел ФСБ под названием Бюро по Анализу Криминальных организаций. Литвиненко еще не знал, что эта была группа наемников. В книге “Смерть Диссидента “,написанной Алексом Гольдфарбом и вдовой Литвиненко Мариной, Литвиненко описывает встречу с начальником в октябре 1997го: “Есть такой Михаил Трепашкин. Это твой новый объект. Иди возьми его дело и ознакомься с ним”. Прочитав его дело, Литвиненко узнал и о расследовании в Банке Soldi, и о иске Трепашкина против главы ФСБ. Он не мог понять, что именно ему делать с Трепашкиным. “Ну, это деликатная ситуация”, - позже цитировал своего начальника.Литвиненко, - “Ты же знаешь, он подал в суд на директора и дает интервью. Мы должны его заткнуть, сам директор приказал.” Вскоресписок заданий Литвиненко увеличился и в него вошел Борис Березовский - олигарх и влиятельный кремлевский персонаж, которого кто-то могущественный хотел теперь уничтожить. Литвиненко тянул время и придумывал оправдания, чтобы не выполнять задание. По утверждению Трепашкина, во время этого периода на него были совершены по крайней мере два покушения : провалившаяся засада на пустынной московской автостраде и снайпер, который не мог найти хороший прицел с крыши. В других случаях, говорит он, его предупреждали друзья еще остававшиеся в Конторе. В ноябре 1998-го года предполагаемый заказ ФСБ на Трепашкина и Березовского был раскрыт публично, когда Литвиненко и четыре сотрудника его группы собрали пресс конференцию в Москве и рассказали об убийствах, которые им приказали выполнить. На этой поресс-конференции присутствовал и Михаил Трепашкин. И на этом, казалось бы, дело было закрыто. Литвиненко, возглавлявший инакомыслящих офицеров, был уволен, но не наказан. А Трепашкин, к большому удивлению, выиграл свой иск против ФСБ, женился во второй раз и получил работу в налоговой полиции. Он решил тихо дослужить и потом уйти на пенсию. Однако, в сентябре 1999-го года взрыв жилых домов потряс все российское общество. Эти взрывы заставили Трепашкина и Литвиненко вернуться в их темный мир, но на этот раз с другой и общей целью. Посреди той массовой истерии, которая поглотила Москву после взрыва на улице Гурьянова ранним утром 13 сентября, власть предупредили о подозрительных действиях неизвестных в доме на Каширке. Не найдя ничего подозрительного, служба безопасности закончила осмотр дома 6 дробь 3 по Каширскому шоссе и около 2-х утра уехала. В 5:03 утра дом был разрушен мощным взывом. Погиб 121 гражданин. 3 дня спустя был взорван жилой дом в Волгодонске, городке на юг от Москвы. На этот раз взрывчатка была заложена в грузовике. Снова погибли люди. Неожиданно, сидя в московском кафе, Трепашкин стал угрюмым. Он долго пристально смотрел вдаль. «Просто все казалось невероятным», - сказал он, наконец - «И вот что я тогда подумал. Страна озабочена, задерживают неизвестных на улице, везде есть блокпосты. Так почему же тогда террористы бродят так свободно, как им удается устроить и привести в исполнение такие сложные теракты? Это казалось невозможным.» Был еще один аспект, который заставлял Трепашкина сомневался , это касалось мотивации преступников. «Обычно легко найти мотив преступления.»- объяснил он, - « это или деньги или ненависть или ревность, но что привело чеченцев к этим терактам? Почти никто об этом не задумался. ». Почему вопрос не был задан, с одной стороны понятно. Отвращение к чеченцам очень глубоко укоренено в русском обществе и стало еще больше с началом первой войны за независимость Чечни в девяностые годы. За время войны обе стороны совершили массу злодеяний, но чеченские повстанцы не решались ни воевать на территории России, ни нападать на гражданское население. Да и война окончилась в 1997 тем, и Борис Ельцин подписал договор, признавший автономию Чечни. «Тогда - зачем?»- продолжал Трепашкин - «Зачем чеченцам провоцировать российское государство, когда они достигли всего, за что воевали?» Настораживало бывшего уголовного следователя и другое: состав нового российского правительства. В начале августа 1999 – за несколько недель до первого взрыва в Буйнакске – президент Ельцин назначил своим третьим премьер-министром одного незаметного человека маленького роста, не имеющего чувства юмора, почти неизвестного российской общественности, которого звали Владимир Путин. Этот человек был столь неизвестным, потому что, еще несколько лет назад, был всего лишь средним офицером КГБ/ФСБ, трудившимся тихо и незаметно. В 1996 Путину дали место в Управлении делами Президента — это было хорошее, теплое местечко вблизи кормушки , которое дало Путину замечательные рычаги власти, он мог оказать или не оказать услуги инсайдерам в Кремле. Путин подарок судьбы отлично использовал: в течение трех следующих летон "дорос" до заместителя руководителя Администрации президента, потом до директора ФСБ, а в 1999 году и до премьер-министра. Но, хотя Путин был неизвестен широкой публике , в сентябре 1999, Михаил Трепашкин прекрасно его знал. Когда скандал в УРПО стал публичным, Путин занимал пост директора ФСБ и лично уволил Александра Литвиненко за то, что тот пытался его разоблачить.. «Я уволил Литвиненко, потому что офицеры ФСБ не должны устраивать пресс-конференции и не должны предавать огласке.внутренние скандалы" Тревогу у Трепашкина вызывало также то, кого выбрали наследником Путина на пост директора ФСБ, это был Николай Патрушев. В должности начальника Управления собственной безопасности ФСБ, именно Патрушев снял Трепашкина с дела Банка Солди, и он был одним из тех правительственных чиновников, которые наиболее безапелляционно связывали чеченцев со взрывами жилых домов. «Так что было очевидно, чего ожидать», - сказал Трепашкин, - «и было правительство, способное действовать по одному сценарию. Если за взрывами стоят чеченцы, то теперь нам надо справиться с чеченцами. Но произошло тогда и нечто очень странное . Это случилось в спокойном провинциальном городке Рязань, лежащим в 120 милях к н юго-востоку от Москвы. Страна после серии взрывов стала необычайно бдителеьной. И вот несколько жителей Рязани заметили, что к их дому 14/16 по улице Новоселов вечером 22 сентября подъехали белые Жигули. Жители совсем перепугались, когда увидели двух мужчин, которые вынесли несколько больших мешков из багажника машины и стали сгружать их в подвал, а потом уехали как можно быстрее. Жители позвонили в милицию. В подвале нашли три белых мешка по 110 фунтов, снабженных детонаторами и чвсовым механизмом. Пока милиция быстро эвакуировали всех из дома, позвонили местному эксперту ФСБ по взрывчатым веществам; он установил, что мешки содержали гексаген ( RDX) — мощное взрывчатое вещество, которого было вполне достаточно, чтобы снести целый дом. Тут же на всех дорогах из Рязанивыставили блокпосты , началась охота за белыми Жигулями . Утром следующего дня событие в Рязани стало известным всей России. Премьер-министр Путин поздравил жителей с бдительностью, министр внутренних дел похвалил недавние реформы органов безопасности, улучшившие работу, и в качестве показателя результатов реформы назвал "расстроенную попытку взорвать дом в Рязани». Может быть, на этом все бы и закончилось, но в тот же вечер двоих подозреваемых задержали. К удивлению местных властей , оба задержанных предъявили удостоверения сотрудников ФСБ. Очень скоро позвонили и из штаб-квартиры ФСБ в Москве и потребовали задержанных освободить. На следующее утро директор ФСБ Патрушев изложил с экрана телевизора новую версию событий в Рязани. Случай в доме 14/16 по улице Новоселов, объяснил он, не был неуспешным терактом, а был «тренировкой» ФСБ, чтобы проверить бдительность общества. Далее он сказал, что в мешках в подвале были не взрывчатые вещества, а обычный домашний сахар. Противоречия в версии ФСБ были многочисленными. Как примирить утверждения штаб-квартиры ФСБ о мешках сахара с анализом местного отделения ФСБ, опредилившего "сахар" как гексоген (RDX)? Если это была тренировка, почему ничего не сообщили местному отделению ФСБ , или почему Патрушев сам не знал об этом полтора дня назад до поимки террористов? К тому же, почему взрывы в жилых домах сразу прекратились после Рязани? Если бы теракты действительно устроили чеченские террористы, несомненно унижение ФСБ в Рязани вдохновило бы их на новые подвиги. Но время вопросов прошло. Пока премьер-министр Путин выступал вечером 23 сентября и хвалил жителей Рязани за бдительность, российские военные самолеты наносили удары по Грозному, столице Чечни. Через несколько дней в Чечню вошла российская бронетехника. Вторая чеченская война началась. После этого события развивались очень быстро. На Новый год 1999 Борис Ельцин потряс страну, объявив, что уходит с поста, и решение вступает в силу немедленно. Таким образом Владимир Путин стал действующим президентом до того, как состоялись новые выборы. И вместо того, чтобы назначить выборы на лето, как было запланировано, он передвинул выборы на срок через десять недель, не дав конкурентам ни единого шанса. В опросе незасимых экспертовв августе 1999 рейтинг Путина как возможного президента составлял менее двух процентов. К марту 2000, на волне популярности за его стратегию тотальной войны в Чечне, Путин набрал 53 процента избирателей. Так началась власть Владимира Путина , и Россия никогда не будет прежней. На нашей следующей встрече, Трепашкин пригласил меня к себе домой. Это меня немного удивило — мне ведь говорили, что, исходя из правил безопасности, Трепашкин редко приводит домой посетителей — но ,по-моему, к безопасности он был равнодушен и считал, что все его враги адрес знают великолепно. Квартира Трепашкина находилась в достаточно приятном месте на севере Москвы , на первом этаже многоэтажки, окруженной другими многоэтажными башнями, и выглядела скромно и чисто. Когда Трепашкин вел меня по квартире, я заметил, что только в одной маленькой комнате, заполненой бумагами заметен намек на беспорядок. Это была комнатка - практически стенной шкаф - в которой он устроил рабочий кабинет Одна из его дочерей была дома, она принесла нам чай. Несколько застенчиво, с извиняющейся улыбкой Трепашкин сообщил мне, что у него бесть еще одна причина, по которой он редко устраивает рабочие встречи дома - его жена. “Она хочет, чтобы я перестал заниматься этими политическими вещами, но сегодня утром ее нет…”. Улыбка сошла с его лица. “Это из-за обысков. Вы знаете, они вламывались сюда” - он махнул рукой в сторону входной двери - “с автоматами, выкрикивая приказы; детей сильно испугали. А на мою жену это так повлияло, что она теперь постоянно боится, вдруг это опять повторится.” Первый из обысков был в январе 2002. Поздно ночью, группа оперативников ФСБ ворвалась и устроила обыск, перевернув квартиру вверх дном. Трепашкин утверждает, что тогда они ничего не нашли, зато кое-что подбросили в качестве “доказательств” - несколько секретных документов из архивов ФСБ, несколько гильз, что позволило прокуратуре “повесить” на него три серьезных обвинения. “Так они мне дали понять,” -объяснил,он - “что они меня в покое не оставят, пока я не “образумлюсь”. У Трепашкина было представление о том, что привлекло к нему внимание ФСБ: всего за несколько дней до этого обыска ему начал звонить человек,считавшийся режимом Путина одним из главных предателей России - Александр Литвиненко. Служебное падение подполковника Литвиненко произошло быстро. После его пресс -конференции в 1988, на которой он обвинил УРПО в организации покушений, Литвиненко провел девять месяцев в тюрьме по обвинению в “злоупотреблении служебным положением”, после чего ему пришлось уехать из России, узнав, что прокуратура готовит ему очередное обвинение. С помощью ссыльного олигарха Бориса Березовского, Литвиненко удалось уехать и поселиться в Англии, где совместно с Березовским они решили предать огласке то, что они считали преступлениями путинского режима. Их главной целью было выяснить правду о взрывах жилых домов. “Вот поэтому он и звонил,” - объяснил Трепашкин. - “Литвиненко, конечно, не мог приехать в Россию и ему нужен был кто то здесь, чтобы помочь в расследовании.” Легче сказать, чем сделать - к январю 2002 в России произошли большие перемены. За те два года, с момента избрания Путина президентом, еще недавно процветающая независимая пресса практически исчезла, а политическая оппозиция была постепенно выдавлена на обочину, потеряв всякое значение. Одним из индикаторов этого похолодания стало переписывание самой подозрительной части официальной версии о взрывах - “тренировочном задании” ФСБ в Рязани. К 2002 начальник Рязанского отделения ФСБ, который руководил поиском “террористов”, стал подтверждать официальную версию о тренировочном задании. Местный офицер ФСБ, эксперт по взрывотехнике, который клялся перед телевизионными камерами, что в рязанских мешках была настоящая взрывчатка, вдруг замолчал о всем происшедшем, а затем совсем пропал из вида. Даже жители ул Новоселов дома 14/16, которые участвовали в сьемке документального фильма через шесть месяцев после инцидента, в котором полностью отрицали версию ФСБ и настаивали, что бомба была настоящей, теперь отказывались об этом с кем либо разговаривать, разве что твердили, что ,возможно, они все- таки ошибались. “Я сказал Литвиненко, что единственная возможность что-то сделать, это мое участие в расследовании, занимая какую-либо официальную должность”,- обьяснил Тепашкин. “Если я просто начну копать сам по себе, меня очень быстро остановят.” Такую официальную должность он получил в начале марта 2002 после встречи в офисе Бориса Березовского в Лондоне : присутствующихй на ней депутат Государственной Думы Сергей Юшенков взялся организовать независимую комиссию по расследованию взрывов и назначить Трепашкина одним из ее членов. На встрече также присутствовала Татьяна Морозова, 31, которая уехала из России и живет в Милуоки, штат Висконсин. Мать Морозовой погибла во взрыве на улице Гурьянова и по российским законам имеет право на доступ к материалам официального расследования; поскольку Трепашкин недавно получил лицензию адвоката, было решено, что он будет официально представлять интересы Морозовой и попросит суд разрешить ему доступ к материалам ФСБ о взрыве на ул Гурьянова. “Я согласился на оба эти предложения,” сказал Трепашкин, “но думал, с чего начать. Большинство источников были ненадежными, а свидетельства людей менялись, поэтому передо мной мтояла задача получить доступ к результатам экспертиз”. Проще сказать, чем сделать. Отличительной чертой официального расследования взрывов была непонятная поспешность, с очисткой мест взрывов. Если, к примеру, американцы потратили полгода на просеивание всех обломков Всемирного Торгового Центра после 11 Сентября, подходя к этому, как к сбору вещественных доказательств с места преступления, российские власти спустя буквально пару дней после взрыва сровняли с землей дом на Гурьянова 19 и увезли все обломки на городскую свалку. Та небольшая часть вещественных доказательств, которая была собрана - и еще не известно была ли вообще - скорее всего заперта в хранилищах ФСБ. То что он обнаружил, не имело прямого отношения к взрывам, но Трепашкину удалось найти нечто интересное. Одной из странностей всей этой истории было заявление спикера Думы Геннадия Селезнева, которое он сделал утром 13 Сентября, 1999. “Я только что получил информацию,” он сказал депутатам. “Сегодня ночью был взорван жилой дом в городе Волгодонске.” Той ночью, действительно, был взорван жилой дом, но Селезнев ошибся с городом; взрыв случился на Каширском шоссе дом 6/3 в Москве. Это поставило спикера в затруднительное положение, когда три дня спустя в Волгодонске ,действительно, произошел взрыв дома. По крайней мере один из депутатов Думы заподозрил неладное. “Господин спикер, объясните пожалуйста,” -задал вопрос Селезневу в Государственной Думе, -“как вы в понедельник узнали о взрыве, который случился в четверг?” Вместо ответа у задавшего вопрос, был немедленно отключен микрофон. Это наводило на подозрения, что кто -то в ФСБ просто перепутал, в каком порядкедолжны были произойти взрывы и сообщил Селезневу “новости” в обратном порядке. Потратив почти три года на поиски объяснения этого факта, Трепашкин заключил что Селезнев получил ошибочное сообщение от офицера ФСБ, но он не хотел говорить, как ему удалось прийти к этому заключению. Однако вместе с продвижением в расследовании, росла и опасность угрожаюшая Трепашкину. Один из присутсвуюших на встрече в Лондоне — правозащитник и помощник Березовского Алексей Гольдфарб почувствовал озабочен этой угрозой и назначил с ним встречу в начале 2003 на Украине. Они никогда не встречались до этого и после первой встречи у Годльдфарба осталось странное впечатление. “Он один из самых странных людей которых мне приходилось встречать,” вспоминает Гольдфарб. “Его не интересовали ни политические, ни философские аспекты того, чем он занимался. Для него это было просто расследование совершенного преступления. Я даже подумал “Может он сумасшедший? Неужели он не понимает какая сила ему противостоит?”. Но потом я решил для себя, что он просто супер честный милиционер — знаете вроде Серпико. Он просто делал то, что считал правильным, вот и все.” Все равно Гольдфарб чуствовал, что он должен по крайней мере предупредить Трепашкина о возрастающей угрозе, если власти решат его остановить. Но чем больше он напирал на это, тем упрямее становился Трепашкин. “Он не хотел об этом слышать,” вспоминает Гольдфарб. “Мне кажется, он все еше верил, в то что это борьба за реформу системы, а не в то что он теперь ей противостоял.” Однако получилось так, что первый удар системы пришелся не по нему. В апреле 2003, депутат Государственной Думы Сергей Юшенков, который назначил Трепашкина в свою комиссию по расследованию, был убит прямо перед подъездом своего дома в Москве, выстрелом на глазах у всех. Через три месяца, еще один участник комиссии умер при загадочных обстоятельствах. После этих двух смертей, независимое расследование было практически закрыто - что также означало Трепашкин теперь остался один. Полагался он в основном на свои собственные силы. Тем не менее, действуя в качестве адвоката Татьяны Морозовой, он не сдавался, и его решили вывалять в грязи в июле 2003 года, но так и не сломили его свободную волю. . В часы сразу последующие за взрывом на улице Гурьянова, ФСБ создала фоторобот подозреваемого, по описанию управляющeго дома. Но очень скоро, и без всякого объяснения, этот фоторобот заменили фотороботом совершенно другого человека, которого давно опознали как Ачемезa Гочияевa, мелкого бизнесменa из Черкессии, тут же бросившегося в бега. . Весной 2002-го года, Александр Литвиненко и его помощник выследили Гочияева в отдалённом селе Грузии, где, через переводчика, он упорно утверждал, что ФСБ его подставила и он сбежал только потому, что был уверен: его убьют. Личность человека на первом рисунке сильно заинтересовала Трепашкина: скрупулезно изучая пухлое дело ФСБ по улице Гурьянова, он нигде не мог найти ни одной копии фоторобота. В конце концов, он начал рассматривать архивы газет в надежде, что одна из них напечатала этот рисунок до того, как ФСБ успела остановить его распространение. И нашёл. На рисунке был изображён мужчина 30 с небольшим лет, с квадратной челюстью, тёмными волосами и в очках. Трепашкин был уверен, что он его знал, и что он его даже арестовал 8 лет назад. Он полагал, что это было изображение Владимира Романовича, агента ФСБ, который подбирал группу электронного слежения для банды Радуева во время грабежа банка Солди. Изначальная мысль Трепашкина была: найти Романовича и постараться убедить его раскрыть своё участие в серии взрывов домов. Но на розыски требовалось время. Результат был плачевен. Трепашкин узнал, что Романович уехал из России на Кипр и летом 2000-го года, после того как его сбила машина, которая скрылась, он там и скончался. Тогда Трепашкин обратился к человеку, со слов которого был создан фоторбот - управляющему дома на улице Гурьянова. «Я показал ему фотографию Романовича,» - сказал Трепашкин, сидя в своей гостинной, - «и он мне сказал, что фоторобот был создан точно по его описаниям милиции. Но затем они отвезли его на Лубянку, где показали фоторобот Гочияева и настаивали, что это и был мужчина, которого он видел. Трепашкин был потрясен и собирался удивить власть. ФСБ к этому времени уже давно опубликовало имена девяти человек, которые якобы были ответственны за взрывы в Москве и в Волгодонске. Эти взрывы были предлогом для новой войны с Чечнёй, хотя ни один из подозреваемых не был чеченцем. Согласно сообщениям, к лету 2003-го года, пятеро из них были мертвы, двое на свободе, и судебный процесс над двумя другими был назначен на октябрь. Как адвокат Татьяны Морозовой, Трепашкин собирался присутствовать в суде и прeдставить фоторобот Романовича как улику для оправдания. Он принял дополнительную осторожность. Перед началом суда, встретился с Игорем Корольковым, жyрналистом независимого издания "Московские Новости" и в деталях описал отношение Романовича к делy. «Он сказал, - ‘если они до меня доберутся, хотя бы все будут знать, почему,’» Корольков разъяснил. «Он был напуган и напряжён, потому что я подумал, что он уже знал, что за ним придут.» Конечно же, через короткое время после встречи с Корольковым, власти забрали Трепашкина. Пока он был в камере, ФСБ ещё раз провелa обыск в его квартире, на этот раз привезли целый автобус агентов. Я понимаю, что для соседей это было увлекательно,»- сказал Трепашкин, смеясь, -«самое большое происшествие здесь за долгое время.» Его пытались подвергнуть аресту по излюбленному обвинени ФСБю - владение оружием без лицензии, ⎯ но судья, очевидно, знакомый с этим клише, сразy же отменил такое обвинения.Тогда прокуроры вернулись к обвинениям Трепашкина двухлетней давности, когда "изъяли" подброшенные гильзы, а также снова обвинили в хранении секретных материалов, которые, как говорил он, ему подбросили. Этого было не много, но достаточно. После закрытого суда, Трепашкина приговорили к четырём годам тюрьмы - за неправильное обращение с секретными материаами - и отправили в тюремный лагерь на Урал. В его отсутствии, двоих мужчин которых судили за взрывы жилых домов обвинили и приговорили к пожизненному заключению. Объявляя дело официально закрытым,, правительство приказало ФСБ закрыть все следственные документы по делу на следующие семьдесят пять лет. Мой последний вопрос к Михаилу Трепашкину был, в какой-то степени, бессмысленным. Мы стояли на тротуаре около его дома, и я его спросил: а если, ему бы дали шанс что-то изменить в судьбе за последние пятнадцать лет, он бы изменил?. Вопрос совершенно бессмысленный, потому что люди в ситуации Трепашкина, которые боролись с властями и проиграли, все почти без исключения ответят "нет": в поисках правосудия, свободы, или в стремлении изменить общества к лучшему, они все равно поступят так, как поступили до этого. Люди в таких ситуациях говорят это, оправдывая или делая значительнее свои мучения. Вместо этого, Трепашкин засмеялся и скривился в характерной улыбочке. «Да,»- сказалон ,- «я бы многое изменил. Сейчас я вижу, что доверчивость - один из моих недостатков. Я всегда думал. что не сама система, а только несколько нехороших людей создают проблемы. Даже когда я был в тюрьме, я никогда не верил, что Путин мог на самом деле стоять за этим. Я всегда думал что, как только он узнает, меня немедленно выпустят.» Трепашкин перестал улыбаться и пожал плечами. «Так, я догадываюсь, определённая наивность привела меня к ошибкам.» Я не был полностью в этом уверен. Я подозревал, что его «недостаток», более чем наивность, он заключался на самом деле-то в старинном ⎯ если даже не в средневековом ⎯ чувстве преданности. Во время нашей первой встречи, Трепашкин дал мне копию своего резюме, которое состояло из шестнадцати страниц, и первое что бросилось мне в глаза, было то, как он выделил свои многочисленные награды и похвалы за все годы службы государству: как специалист морского флота, как офицер КГБ, как следователь ФСБ. Как бы это не казалось необычным или причудливым, он верил по-настоящему. Как ещё можно объяснить: годы, проведённые в должности следователя, когда он тщательно выстраивал дела против организованных синдикатов или продажных чиновников, так и не заставили его признать, что в новой России, сами воры всем и заведовали? Конечно же, это чувство неизменной преданности и парализовало Трепашкина, оно же и останавливает его от признания своих «ошибок», от перемен в жизни, отдаляющих от неприятностей. Я думаю, даже решение пригласить меня к себе домой говорит о непреклонности Трепашкина; между тем его жена вернулась раньше времени и немедленно выгнала нас на улицу. «Ну, что поделаешь?»- прошептал Трепашкин , когда мы выходили, будто он ничего не мог предпринять. Но возможно у резкости его жены в тот день ⎯ 25-го Сентября ⎯ была другая причина. В тот день, Трепашкин собирался идти на Пушкинскую Площадь, чтобы встретиться с небольшой группой сторонников, где в 6 часов они бы провели демонстрацию с требованием нового расследования серии взрывов. «Приходи», - сказал он с обычной улыбкой. -«Может, интересно будет». За пять лет, с того времени, когда Трепашкина посадили, в России произошло много перемен ⎯ и ни одна из них не была особо благоприятной для человека в его ситуации. В марте 2004-го года Владимира Путина избрали на второй срок президентства с 71-им процентом голоса, и он значительно ограничил политическую свободу и свободу слова. В октябре 2006-го года, в лифте своего дома, застрелили Анну Политковскую, ведущую журналистку России, которая писала в том числе и о тёмных связях между ФСБ и чеченскими «террористами». На следующий месяц, пришла очередь умереть Александру Литвиненко. И возможно самое большое расстройство ⎯ Русский народ не видел никаких причин для беспокойства. Наоборот, народ радовался процветающей экономике, взбухающей на нефтедолларах, большинство видело в Путине силача, восхищалось его всё более и более воинственным расположением духа, поисков врагов, и надеялось на признаки возвращения сверхдержавы. Этот образ видела вся страна в мае 2008-го года, когда Путин, которому конституция запрещала избираться на третий срок (хотя он остался в кабинете в роли премьер министра), официально передал власть своему лично отобранному наследнику, Дмитрию Медведеву. Прогуливаясь вальяжно по Красной площади, оба из них были в похожих черных куртках, Медведев в джинсах, и выглядели совсем не как как главы государства, и скорее как парочка гангстеров. Даже военное вмешательство России в дела Грузии в августе 2008-го года, акт, который был единогласно осуждён на Западе, породило в России только новую вспышку национальной гордости, новый взлёт популярности Путина. Может тогда и не удивительно, что митинг на Пушкинской Площади в тот вечер был довольно жалостным зрелищем. Помимо Трепашкина и его самых близких помощников, собралось, может, тридцать человек . Многие из них старики, которые потеряли родственников при взрывах домов, они стояли молча на тротуаре, держа в руках плакаты или выцветшие фотографии своих погибших. Они стояли под надзором восьми милиционеров в форме ⎯ (и скорее всего нескольких шпиков в гражданском) ⎯ но это было совершенно ненужным. Был час пик, мимо текли толпы, но мало кто хотя бы дважды посмотрел на протестующих. Глядя на Трепашкина в тот вечер, казалось что может существовать другое объяснение вопросу, почему такие, как он, ещё живы, а люди вроде Литвиненко и Политковской - мертвы. Отчасти и без сомнения, потому что Трепашкин старался не показывать указательным пальцем прямо на Путина, или на кого-либо ещё, говоря о взрывах домов. Таклй уж у него склад ума: криминальный следователь. Он может обвинять только на основании фактов, находя свидетельства, желая все узнать и уточнить. Другая причина в том, что у него узконаправленный взгляд, он осредоточен на взрывах, он относится к этому делу с тем же рвением и упорством, с каким занимался делом ограбления банка Солди. А проблема Литвиненко и Политковской состояла в ином, они обвинили стольких власть имеющих в России, что они обеспечили себя немыслимым количеством врагов. Для Трепашкина, кроме взрывов 1999 года, больше ничего не существовало и не существует, и если бы его убили, Россия не знала бы - почему. Ирония судьбы состoит в том, что чем дальше он углубляется в это дело, тем настойчивее требует честного и открытого следствия. Трепашкин может быть все ближе и ближе двигается к уничтожению. Пока люди, стоящие за взрывами, уверены что они выиграли, или хотя бы что им удалось надежно похоронить прошлое, он в относительной безопасности. Но вот когда прежде равнодушная толпа начнет брать его листовки, тогда опасность возрастёт. И тот день, возможно ,быстро наступит. Экономический кризис прошлого года наиболее сокрушительно ударил по России, она практически опустошена, и почти каждый день приносит новые народные протесты: против олигархов, против политики, и всё больше против самого Путина. Мможет, недолго уже осталось ждать, когда рyсский народ спросит себя как это всё началось и вспомнит ужасные события сентября 1999-го года. Но тот вечер на Пушкинской Площади не стал прозрением. В тот вечер толпы ещё верили в возрождение России. Они спешили мимо Трепашкина, шли к метро и домой, торопясь к светлому, блестящему будущему, которое пообещал им их правитель. СКОТТ АНДЕРСОН журналист и автор, который передавал из горячих точек по всему миру. http://gawker.com/5353302/ |
| Познакомься с народом |
| Напишите мне |
