Hosted by uCoz




Елена Филиппова
Памятник
повесть
Если от Марьино пойти налево, по желтой проселочной дороге, где в прошлом году пегая корова Морошкиных попала под грузовик, то часа через полтора упрешься прямо в белое здание сельхозкооператива «Викинг», то есть попадешь в деревню Коклюшкино, а если пойти направо, то сразу за пшеничным полем откроется вид на село Бутыркино, где по слухам родился младенец с собачьим хвостом, никому это дитятя, естественно, не показывали, но всякий раз, когда речь о том заходила, местный ветеринар Лужков стыдливо и нехорошо морщился: значит, хвост-то он и рубил; а если совсем прямо двинуть, не обращая внимание на наличие транспортных путей, так через день доберешься до районного центра.
Правда, мало кто до этого городка доходил, да и чего там не видели? Пустое, душное это место, нет в нем покоя для глаза, все мельтешит, торопится, совсем как в Москве. В Москве-то местные совсем не были, но по ящику ее планировку изучили так, что можно кого угодно ночью поднять и спросить: «Федосееич, скажи-ка, а как пройти от Красной площади до ГУМа?» Не ответит, думаете? Еще как ответит, потому что любой иногородний столько всего об этом рае на земле знает, что уж дорогу к нему вызубрил от младых ногтей. Впрочем, особой охоты тащиться за сотни километров в эту Москву, чтобы увидеть хоть разок этот рай, никому и в голову не придет. Народ здесь медленный, покойный, а помечтать - оно, конечно, не вредно.
Так вот посреди выходного дня июня месяца сидел в некой точке , где сходятся все пути из Марьино и в него, синюшный человек в кепке и болотных сапогах. Сидел он прямо в траве, бережно расстелив перед собой газетку с утраченным названием, на которой стояла банка первача и пребывал пищевой набор для сельского пикника - огурцы, хлеб и два вареных яйца. А против него в пыльном полуденном свете стоял бронзовый Алеша Пантелеев, памятник без одной ноги, которую две зимы назад местные ребятишки сдали в цветной металлолом, а крестьяне, чтобы местная достопримечательность не рухнула невзначай, подложили под металлическую культю с десяток кирпичей, отчего теперь Алеша выглядел совсем не по-геройски, а словно пытался перелезть со всем своим боезапасом через забор, да так его на месте преступления и застали.
Хорошо, что родственников у памятника не осталось в живых, а то могло бы., конечно, получиться некрасивое кино, стали бы бегать да орденскими ленточками трясти, мол, проливал Алеша кровь за Родину, а теперь ему на одной ноге стоять? Но жаловаться было некому, потому население на инвалидное состояние бойца внимания не обращало, наоборот, использовало по мере необходимости. И сегодня Семен Паперный, а это был он, на ствол Алешиного автомата повесил свой полосатый от времени пиджачок, а об утраченную конечность с большим успехом обнажил вареные яйца.
Было тихо, как всегда по выходным, только вдалеке слышались привычные деревенские звуки: коровы мычали, смеялись на речке ребятишки да иногда доносился стрекот- это местный изобретатель Азошкин пытался завести мото-авиа-гидро-трактор, а он опять не заводился. Свое детище Никита уж пятый год ездил патентовать, но не мог ответить на простейшие вопросы.
-Это, - говорил он ,- последнее слово науки и техники, потому что мой трактор может не только землю рыхлить, он еще и плавает., и летает, и под землей умеет ходить.
Но бюрократы в комиссии обыкновенно спрашивали с издевочкой, а зачем, мол, трактору под землей ходить или в речке плавать. Вот на эти-то провокационные вопросы Никита и молчал. А выходил на улицу, стоял пару минут., хлопал себя по лбу, и облегченно восклицал:
-Так ведь, граждане, он может обрабатывать плантации под ламинарию.
Народ ,услыхав столько непристойностей одновременно ,от Никиты шарахался. А он радостно бежал назад, к патентовщикам, только всегда при его появлении румяная девка в переднике вешала на дверях их комнаты табличку «все ушли на обед», так что правды изобретатель от проклятых белых воротничков не видел.
Семен Паперный одобрительно кивнул на стрекотание Никитиного патента и отхлебнул самогона, но тут же его рот перекосило. А в горле раздалось стеклянное бульканье.
-Тварь ,- прошептал несчастный, - опять ацетоном разбавила.
В этот-то момент и мелькнуло меж кустами, а прямо на Паперного двинулся покрытый оспинами дыр агрегат, который конечно приходился дальним родственником БТРу, но ведь столько, граждане, не живут, а на землю спрыгнул парнишка в затрепанном солдатском одеянии и хрипло спросил:
- Батя, до Крюков далеко?
На что обалдевший Семен ненаправленно замахал рукой, а солдатик видимо все сразу понял и крикнул своим:
-Степанов, бери левее.
И мигом конструкция развернулась и пошла на юго-восток. А Семен, подавившись воздухом, долго еще пытался восстановить равновесие чувств, пока, наконец, вновь не почувствовал тепло летнего утра, легкий ветерок и привычные звуки.
Только- к его великому удивлению - от бронзового памятника не осталось ничего кроме горки кирпичей, рядом с которой на цементном возвышении валялся его пиджак, щедро осыпанной яичной скорлупой.
-Твою за ногу, - ругнулся Паперный, но так до конца ему не стало ясно, куда же девался памятник,потому что он мог поклясться на чем угодно, что ни один металлоломщик и рядом сегодня не пробегал.
-Хитрые бестии, - сказал он себе, отряхивая одежонку,- маскироваться научились, так не то что героев войны, всю страну растащат, глазом моргнуть не успеешь.
А о неопознанном БТРе он думать забыл. Мало ли на сегодняшний неспокойный день разъезжает подобных машин? В прошлом году так целую дивизию призывали перед выборами. И как только военные вошли в Марьино и взяли сельсовет в каре, сразу граждане все поняли и проголосовали через месяц по полной программе. А то импичмент, импичмент, сразу и не выговоришь.
Паперный сплюнул, подстелил пиджак под себя , надвинул кепку на самые глаза и прилег отдохнуть. Здесь, на свежем воздухе, вдали от строптивой супруги и деревенской общественности, сон был легок и прекрасен. А после потребления жуткого напитка такое времяпрепровождение необычайно пользительно для здоровья.

2

Супруга Семена меж тем окучивала картошку. Периодами, одетая в малый ей костюм «Адидас», она подымалась во весь рост, проводила по лбу шершавой красной рукой и вновь утыкалась в бесконечные грядки. В такие минуты ей казалось, что и вся ее жизнь - одна картофельная грядка, начало которой терялось где-то в глубине детства, а конец уходил в непроглядную тьму, куда когда-нибудь понесет ее Семен в деревянном ящике, если, конечно, по причине алкоголизма сумеет до этого конца дойти с нею бок о бок.
Детей у Паперных не было, так что на лето к ним присылали парочку городских племянников - Юшку и Милку, и теперь Тося Паперная думала, чем бы этих охламонов полезным занять, потому что иначе устроят очередное безобразие. Вчера чуть в речке не потонули, решили заняться серфингом на стиральных досках, а позавчера могли спалить весь поселок, хорошо что их дед Авдей вовремя засек, работать на огороде они отказываются, сразу руками машут, что к этому труду неприспособленные и вообще летом им положено отдыхать и восстанавливать силы. Краем глаза она наблюдала, чтобы обессиленная молодь не поломала яблонь в саду, но племянников видно не было. С самого утра они словно под землю провалились: ни в кухню не забежали, ни за полосатым котом Фикусом не погнались. Затаились. Одно это вызывало у Тоси неприятное чувство холода, и хотя пекло как в Крыму, она зябко поводила плечами. Да еще этот Семен, ушел , слова не сказал, знает она, куда он наведывается по воскресеньям. Интересно, как там первый глоток, комом в горле не встал? Тося смахнула со лба пот и снова уперлась взглядом в землю, только теперь вместо полыхающих под солнцем картофельных кустиков, над ней нависла тень.
-Мать, это часом не Крюки,- крикнули хрипло из-за забора.
-Были Крюки да все вышли ,- откликнулась Тося,- сорок лет уж Марьино.
-А Крюки где же?
-Вот заладил, Крюки,Крюки. Говорю тебе, нет никаких Крюков, у кого хошь спроси.
В ответ что-то заурчало за забором, тень сместилась, проползла по огороду и выехала за пределы видимости, и оттуда, из пустоты, слышалось теперь:-Мужик, до Крюков далеко? - и снова урчание мотора.
Когда же Тося заинтриговано выглянула из калитки на улицу, все было пусто, только вдали, там, где солнце и пыль смешиваясь создавали видимость бытия, полз военный транспорт. Почему военный? Много раз задавала потом Тося этот вопрос. Но ответить не могла. А рядом с машиной устало брел солдат, тяжело ступая на левую ногу, которая у него вроде бы совсем не сгибалась.
-Чего это они разъездились,- сказала себе Тося и, как по команде, побежала в дом, чтобы глянуть в телевизор, не случилось ли чего.Но в мире новостей царило полнейшее спокойствие, дикторша успела оттарабанить про очередную забастовку шахтеров, потом показали какой-то завод, где что-то успешно внедряли в жизнь, посетовали на развитие терроризма в арабских странах и плавно перетекли к погоде. Тосю погода всегда интересовала, поэтому она внимательно глядела на метеокарту и пыталась найти на ней родной район. По всему выходило, что сейчас над Марьиным должны хлестать проливные дожди и дуть резкие ветры.
-Возможны и смерчи,- обаятельно улыбнулись с экрана.
-Тьфу ,- в сердцах сказала Тося.
Тут-то и бабахнуло вдали. И так как со смерчами Тося Паперная в жизни не сталкивалась, она и решила, что это надвигается он самый.
-Юшка,Милка,- истерично закричала она, выбегая на крыльцо,- смерч идет.
И вдруг увидела, что над тем местом, где должен быть кооператив «Викинг» , за пшеничным полем развевается черный дымок. От этого зрелища у нее подкосились ноги и , даже не охнув, она тихо повалилась на доски, которые по причине надвигающегося строительства Семен уложил штабелем у самой двери.Потому-то она и не уследила, как вслед за первым дымком поднялся второй, как повеяло гарью и как в чистом летнем небе появились багровые отблески, которые бывают только при пожаре.
А сидевший на охране продуктового склада дед Авдей, вскочил на ноги, ругнулся, со страху пальнул в воздух и снова шмякнулся на лавку, приговаривая под нос: «Разогнали пожарную бригаду, продали машину, вот теперь-то, ироды, поймете, почем фунт лиха». В голосе его однако чувствовалось искреннее удовлетворение, потому что прошлой весной его прогнали с охраны кооператива, наняли трех толстомордых субъектов со стажем и бронежилетами. А до той паршивой весны дед как раз и исполнял функции пожарного персонала. Так что глядеть на полыхающий «Викинг» было для него майский день и именины сердца.

3

Директор кооператива Сергей Протасов сидел на веранде и лениво попивал чаек. На коленях у него лежал очередной детектив «Брюхо акулы», который он вчера купил, возвращаясь из командировки и даже не успел пролистать. На форзаце была фотография автора, бритого как урка и плотоядно ухмыляющегося Боба Хантера, она-то сейчас и занимала мысли директора. «Надо же, - думал он, - у этих американцев совершенно славянские лица, даже носы картошкой.»
Воодушевленный этими размышлениями, он представил себя в кремовой паре на улицах Чикаго. «А что?»- спросил он себя. «А ниче!» И вальяжно зашагал мимо лавок, где мускатные негритянки торговали зеленью и фруктами. «What, mister? Would you like some fruits?» - «Maybe better a little sex?»-«Shut up! Police! Police!» На губах директора блуждала сомнительная улыбочка. Негритянка в воображении таяла, как лед в коктейле. «Что ж ,- вздохнул он ,- при таких оборотах до Чикаго и до смерти не доедешь.» Дела в кооперативе, теперь называвшемся АОЗТ с ограниченной ответственностью, шли из рук вон, хотя раньше-то, пару лет назад, когда Сергей Андреевич появился в Коклюшкино, можно было надеяться на быстрый оборот начального капитала, так оно и было. Сперва жители видели в нем едва не благодетеля, еще бы - столько импортных товаров в красивых упаковках, и этим по дешевке скупленным заграничным барахлом он снабжал все окрестные деревеньки, общим числом двенадцать, то есть почти весь Кольцовский район. Склад в Коклюшкино звенел от голосов протасовских коммивояжеров, которые каждый божий день выезжали на микроавтобусах в отдаленные населенные пункты. Везли они людям целые горы имеющих спрос изделий - шампуни, перележавшие срок годности, и потому потерявшие прежний яркий цвет, мыло, которое отказывалось мылиться, но было упаковано в картонные коробочки с пышногрудыми красавицами на этикетке, маргарин, ставший подозрительного оранжевого цвета или свернувшийся белыми комочками, туфли до первого дождя и колготки до первой щепки, духи и губную помаду, пудру и конфеты, консервы и утюги, - то есть все, что требуется в ежедневном хозяйстве. Население здесь было довольно малочисленным, но Протасов рассуждал так: рынок в крупных городах уже захвачен и поделен, поэтому надо внедряться в провинцию, осуществлять поставки не знающему городской роскоши народу. И поездки по мелким селам окупались, во всяком случае, в четырех деревеньках торговали даже не с машины, а с вполне приличных оседлых точек, но длилось это недолго. Теперь вся клиентура Протасова сосредоточивалась в Марьино да Коклюшкино, да еще в большой деревне Быково, куда он возил продовольственный ассортимент, потому что вокруг Быково стояли воинские части, и командиры гарнизонов самолично закупали протасовские консервы в качестве пайка для своих подопечных.
Солдаты на качество питания не жаловались, и не потому что товар Протасова был первоклассным, а просто по той причине, что солдату жаловаться не положено, даже если от оного продукта возникали желудочные неудобства. Но в этом году дела шли неудовлетворительно, даже пришлось расстаться с пятью машинами, чтобы покрыть возрастающие долги, да и западные партнеры что-то мухлевали, второй месяц проклятые немцы задерживали отправку груза. Так что, подумав о далеком Чикаго, он лишь покачал головой. Взглянул в славянскую рожу автора и открыл книжку.
«Старый Сэм проснулся в дурном настроении. Ночью у него сперли тачку. А в тачке лежала фартовая ксива и сто тысяч накладных на продукцию «Дженерал моторс». Ксива была липовая. Ее лабал сам Мишка Козел из Нью-Орлеана. Вот такая непруха. Вчера отвалил немеренно зелененьких за чертову бумажку, а теперь сиди и без зеленых и без документа. Не привык Сэм Акула найтовать в парадняке на Брайтон-Бич. Но бабки бабками, а жить дальше надо. Не кончается наш земной путь. Потому Сэм доехал до вокзала, умылся и почистил зубы в сортире, а потом позвонил своему корешу Лехе Беспределу. «Кто звонит?»- спросил сонный Беспредел. «Это я, Сэмми.»- «Чего тебе?»-«Есть дело.»-«Когда?»-«Сегодня.»-«Сегодня забито.»_-«Плачу валютой.»- «Где?»-« Угол Пятой авеню.»-«Когда?»-«Пять вечера.»-«Мокруха?»-«Не будь ребенком.»-«Хорошо, буду.»- «Бай-бай». Потом он позвонил Шестерке Лоху. Потом он позвонил Кокетке Жаку. Потом он позвонил Аркмайтеру и велел принести свежую одежду и оружие. Потому что знал старый Сэм, что ограбление - это дело рук его кореша. И знал старый Сэм, что нельзя гадить в тот колодец, откуда потом предстоит пить. Ровно в пять Леху Беспредела поджидала засада. И в тот момент, когда старый Сэм в престижном прикиде появился в конце улицы, а навстречу ему пошел улыбающийся Леха, из-за угла грянуло пять выстрелов.» Звук чудовищного взрыва подбросил директора вместе с его белым плетеным креслом и детективом.
А второй взрыв вымел Протасова со двора. Забыв, что он в неглиже, то есть в красных трусах и пиджаке, директор бежал босиком по улице, не замечая ни ям, ни отскакивающих при его приближении контуженных кур, и орал бесконечное «люди добрые, что же это деется?», а люди, привлеченные стрельбой и пожаром норовили опередить директора, - и так и неслась мимо дощатых заборчиков деревенская толпа - кто в чем и кто с чем. Бабку Настю взрыв застал в кладовке, где она просеивала муку, и ковыляла бабка с решетом в руках. Соньку, Алтошникову жену, в бане, и летела Сонька с мочалкой, едва прикрывшись простынкой. Не было только мужского населения, потому что мужское население не успело еще отойти от похмелья.
Кооператив выглядел препогано: крыша у него была начисто сметена, а из здания вырывалось пламя. Прямо у кооператива стояла военная техника непонятного производства, закаленная по всей видимости в нешуточных боях, и у горячего закопченного ствола, как на фотографии, предназначенной родным, - белобрысый солдатик. А против солдата - лежали штабелем связанные по рукам и ногам протасовские охранники.
-По какому праву? - взревел директор, бросаясь к военному.
-По законам военного времени , -спокойно и твердо отчеканил боец ,- за саботаж и присвоение гуманитарной помощи вы пойдете под трибунал. От этих слов у Протасова сердце тут же оказалось в желудке, и заикаясь, он пролепетал:
-Какой трибунал?
-Мошенничество карается расстрелом ,- не ответил солдат.
-Ты, - выдохнул Протасов, - ты...что? Не мог президент...
-Федоров, взять его ,- коротко приказал боец ._А вы, товарищи колхозники, лучше дайте избу под военнопленных. Что-то, смотрю я, не очень вы трудитесь в тылу. Аль немцы вам милее, что командира боевой машины встречаете без радости?
Толпа, образовавшаяся на месте боевых действий, испуганно заерзала глазами. И вдруг этот всеобщий взгляд остановился на персональной пенсионерке Анне Мейер, у которой было совершенно русское лицо и совершенно инородная фамилия.
-Да вы что, рехнулись ,- заорала она, поставив руки в боки, - чуть про немцев, так сразу я виноватая?
-Гражданка ,- металлически процедил боец ,- по всеобщим показаниям я вынужден вас арестовать.
И Анна Мейер, прошедшая в детстве через концентрационный лагерь Майданек, была присоединена к Протасову. Они стояли теперь рядышком прямо у стенки дымящегося дома, и пепел от пожара крохотными черными хлопьями ложился на их волосы и одежду.
-До дальнейших указаний и пользуясь правами красного командира, с этого дня ввожу в вашем населенном пункте комендантский час. Вход и выход по пропускам. На дорогах будут стоять посты .По всем вопросам обращаться в сельсовет. Кто у вас председатель сельсовета?
-У нас нет сельсовета, вот в Марьино есть- прошелестело в толпе.
-Если нет - создадим ,- успокоил народ военный .- Вот ты, женщина ,- обратился он к стоявшей в первых рядах Соньке, которая ему показалась более других достойной доверия, - ты и будешь председателем. Вопросы есть?
-А огонь-то на деревню пойдет ,- сказал кто-то жалобно.
-А добра-то сколько погибнет...
-Не пойдет, не волнуйтесь ,- спокойно ответил боец ,- а добро спасено, оно будет разделено между вами по количеству едоков.
-Так оно ж протасовское..
-Минуло время, когда было нэпмановское добро. Все, товарищи колхозники, принадлежит народу. Сенцов ,- выкрикнул он.
-Я!
-Раздай гражданам конфискованное имущество. Но стоило бойцу поближе глянуть на цветные упаковки, как лицо его приобрело меловой оттенок.
-Это что же ,- сказал он злым шепотом ,- пока мы проливаем кровь за родину, за Сталина, вы жрете немецкие консервы? Я видел тушенку союзников, я-то знаю, как их гуманитарная помощь выглядит. Сенцов!
-Я!
-Общий барак и караул.
-Всех, товарищ командир?
-Всех.
-И женщин, товарищ командир?
-Баб в первую очередь.
И поглядев на покрытую простыней Соньку, он мрачно сказал:
-А тебя я лишаю твоего поста председателя сельского совета. Вплоть до особых указаний.
И обернувшись к люку, из которого выглядывало смуглое веснушчатое лицо, добавил:
-Давай, Сенцов, запрошай центр.

4

В Коклюшкино было всего двенадцать дворов, да и то два практически не функционировали, так заезжали иногда городские хозяева, но даже летом, когда всякий горожанин норовит на природу, наследнички появлялись разве что на недельку. Старостины не были исключением, дом им достался от двоюродной бабки, а с бабкой до ее внезапной смерти от аппендицита они общались раз в три года, когда старая, оседлав замызганный велосипед и приторочив к нему огромную плетеную корзину с дарами леса и огорода, выезжала в районный центр на предмет переоформления пенсии.
Бывало это обычно ближе к середине лета, когда она управлялась со своим небольшим хозяйством и могла на пару дней оставить без присмотра капусту да репку. Бабка появлялась в городской квартире на Артюшкином валу и начинала сразу же выгребать свои многообильные презенты, от которых Старостины шарахались и делали вид, что не знают, как и благодарить. Только Маша, младшая девочка, худенькая, бледная, с жидкими волосиками, заплетенными в два крысиных хвостика, робко подставляла ладони, в которые ей выпадали потрескавшиеся от перевозки вареные в крутую куриные яйца или же купленный по дороге грязный замусоленный леденец. Маша глядела на бабку кроткими тихими глазами и говорила вежливое «спасибо». Родители считали, что благовоспитанная дочка тут же выкидывала бабкины подарки, кишащие микробами и пахнущие кислым избяным запахом, но это было не так. По какой-то, ей самой непонятной причине, Маша любила глуховатую неграмотную старуху и, усевшись вместе на диванчике перед телевизором, который бабка считала чудом современной техники, они поедали и эти опасные с медицинской точки зрения яйца, и рассадники дизентерии - разноцветных сладких петухов и лисиц. Так что все свое имущество в виде избы с приусадебным участком бабка отписала в один из приездов в город своей внучке, минуя всех старших родственников, о чем долго совещалась с нотариусом. Маше тогда было шестнадцать лет. А еще, чтобы не мучиться с автобусами, которые до Коклюшкино не ходили, и не стоять на пустынной дороге в ожидании чуда, то есть машины, она приобрела на скопленные за долгие годы деньги, которые первоначально предназначались для похорон, импортный мотоцикл.
Так Маша Старостина стала хозяйкой избы и мотоцикла, и всякий раз, как у нее складывались сложные домашние отношения, она садилась на личную технику и отбывала в деревню. А чем она становилась старше, тем чаще такие моменты возникали. И в этот раз она приехала в Коклюшкино не на отдых, буквально день назад родители требовали, чтобы она бросила свой никчемный институт и перевелась на экономический факультет, потому что - говорили они - кем ты будешь после филфака, жалкой учительницей ,- но Машка, сдавшая наотлично оба семестра, совсем не стремилась менять рода занятий, вот и пришлось ей зализывать раны в деревне. Вчера она окучивала картошку и гуляла в лесу, а сегодня планировала взять лодку , тоже наследство неугомонной бабки, и немного порыбачить. С местными она не зналась, да и не о чем было им говорить.
Поэтому, когда Маша Старостина услышала крики и пальбу, она по первости и значения этому не придала, мало ли какие на селе разборки, но потом послышался долгий бабий вой и грубые окрики вроде «стоять» и «не выходь из колонны», Маша с опаской выглянула из-за забора и ее глаза встретились с затравленными Сонькиными. «Ты, городская ,- зашептала Сонька ,- голову-то спрячь, не видишь нас заарестовали?» «За что, теть Сонь?» На сей справедливый вопрос баба только захлюпала носом и стала чего-то выговаривать, что, мол, власть переменилась, гребут без разбора. «Чего же делать-то?»- спросила Маша: вид босой женской толпы, шествующей под дулом автомата, ей совсем не понравился, потому что впереди тащили связанных по рукам и ногам мужиков, а баб конвойный гнал, как стадо, лениво поглядывая, чтоб не разбежались и меланхолично покрикивая «ты, в пестрой юбке, поди от заборов» или «бабка, вертайся в колонну».»Бечь надоть»- сказала Сонька, и голова ее, мокрая после бани замелькала уже где-то впереди.
По видимости, вели народ к складу зернопункта, потому что успели миновать последний дом, и тут рявкнул пьяный мужской голос: «Сонька, стерва, куды самогон дела?», и на дорогу, поперек толпы, выскочил кривоногий, лохматый с перепоя и татуированный по всей поверхности, фермер Андрей Алтошников. И так неудачно он выскочил, что наткнулся на замыкающего движение Кравчука. Оба от неожиданности растерялись, потом Кравчук ухватил фермера за майку, поскольку ничего более надежного на Алтошникове не было, и завопил яростно: «Товарищ командир, дезертиры!» И к Машкиному ужасу из-за крайней избы, откуда-то сбоку, вообще не понять откуда, выехала самоходка .
«Проверить избы»- велел металлический голос, но Старостина не стала дожидаться, пока ее потащат в общую колонну, мигом она выкатила из-под навеса бабкин мотоцикл, оседлала его , не потрудилась даже штаны натянуть, и как была в купальнике, без шлема и в пляжных тапочках, задами, огородами, без всяческой дороги рванула прочь из Коклюшкино, решив добраться до телефона и все об этом безобразии местным органам доложить.
-Это чеченский терракт, предупреждали ведь ,- шептала она себе ,- вспомните, граждане, взрывы в поездах, на вокзалах, захват больницы в Буденновске. Думаете, живете севернее, так с вами не придут разбираться? Еще как придут, еще как разберутся, так разберутся, что вам будет уже безразлично, кто прав, а кто виноват. Дивизию сюда надо посылать, чтобы все до последнего кустика. А машина-то, а машина, явно с театра военных действий». Но только она перескочила через мост, в душу стали закрадываться сомнения.
-А что, если власть и вправду переменилась? Куда тогда я еду? Ах, чтоб тебя ,- в сердцах она обложила родимую страну, как только позволяла крайняя молодость и гуманитарное образование, и погрозив кулаком, оставшемуся на том берегу Коклюшкино, , покатила к городу. Но только она миновала лесок и собиралась срезать по грунтовке, как дорогу ей преградили двое солдат, они словно из-под земли выросли:в маскировочном хаки, с касками, на которых болтались ольховые веточки, словом закамуфлированные под растительность.
-Стой! Объезд!
Машка зажмурилась и поддала газу.
-Стой, дура!
Машка стиснула руль.
-Стой, стрелять буду!
Солдатики, верно, обалдели от вида голой девицы на мотоцикле, да и кричали они больше для острастки, и даже пальнули так, чтобы не повредить сумасшедшую, но Машка была уже далеко, когда один растерянно развел руками и спросил товарища:
-Ванька, там же танки, чего делать?
-Докладай командиру,- рассудил другой.
А Машку уже вынесло за поворот и зрелище, которое представилось ее глазам, произвело такое впечатление, что разом ослабев, наездница выпустила руль и вместе со своей машиной закувыркалась в овраг. Последнее, что она заметила, был танк, вставший на дыбы, как боевой конь и перепуганное насмерть лицо парнишки, высунувшегося из люка, черноглазого, слегка раскосого, ловившего губами горячий пыльный воздух.
-Чеченцы, - сказала Машка и чернота навалилась на нее.

5

Склад зернопункта лет пять как стоял без надзора, ровно с той прекрасной поры, когда помер естественной смертью колхоз «Красный путь». Раньше-то и Коклюшкино, и Бутыркино, и большое село Марьино составляли единое целое. И потому в самом Мариьино стоял элеватор, а сюда привозили на грузовиках мешки с зерном , чтобы на будущую весну было чем засеивать окрестные поля. Но как колхоза не стало, так марьинцы перестали свое зерно хранить в Коклюшкино, да и полей у Коклюшкино почти не осталось, все по реформе захватили фермеры. Скупили пустовавшие избы и стали хозяйствовать. Но так как были они люди городские, то из девяти дворов выжило два - Алтошников с Сонькой и Примаков с Зойкой. А от остальных даже изб не осталось - одни головешки: кто по недосмотру спалил себя сам, а кого соседи приговорили с сожжению, поскольку плохо вписывались новые фермеры в коклюшкинскую жизнь. Точнее совсем не вписывались. И на месте бывших изб зазеленела трава.
Такая же трава вымахала и вкруг зернопункта, куда бойцы конвоировали население. Дверей у пункта как таковых почти не осталось , так, покосившаяся конструкция, которая со скрежетом перемещалась на провисших петлях, внутри было темно, пусто и сыро.
-Вот что, граждане ,- сказал боец Федоров, когда последняя баба оказалась в постройке ,- сидеть тихо и бежать не пытаться. Стрелять буду ,- и для солидности помахал автоматом.
Подпер разваливающиеся двери какой-то бочкой, сел на нее верхом и закурил.
А граждане остались в затхлости и темноте .Пол в зернопункте был цементный, холодный, хорошо осталось немного сена - после перестройки бабка Фаина, ныне уже помершая, держала тут пару коз - так вот это сено-то и постелили равномерно, чтобы хоть сесть можно было. Всего тут их оказалось шестнадцать человек - пять мужиков и одиннадцать баб, причем только трое младше пятидесяти. Сонька да Зойка как-то еще пытались завести разговор о неправомочности ареста, но бабки на них цыкнули, мол, лучше молчите, а то пулю схлопочите. Законы военного времени, не шутка сказать. Сели они, старые, в кружок, головы на колени положили и закимарили.
А Протасов попытался было выяснить у своих мордоворотов, что произошло, если они не остановили противников, но толку не добился: все его охранники оказались пьяны, они не то что ответить, даже кивнуть осмысленно не могли. Так что подсел он к Соньке и Андрею поближе:
-Что ж это делается-то?
-Эт бандюганов ловят, - сказал Андрей, весь хмель с него мигом слетел ,- а нас взяли для пущей видимости.
-Дурак, - всплакнула Сонька, - где ты видал, чтобы ни за что сгоняли в сарай?
-И мне кажется, нечисто тут дело ,- сказал Протасов,- это бандитские щтучки.
-Хорошо что Васька в город уехал ,- затараторила рыжая Зойка, в темноте нащупывая Сонькину руку ,- уж так я боюсь, вертанется, а его к стенке.
-За что? - прошептала та.
-А нас-то за что?
-Нас то не к...
-А кто знает, чего дальше...
А дальше Федоров встал с бочки и заглянул внутрь:
-Эй, в красных трусах, живо на выход. И хоть не любили на селе коммерсанта Сергея Протасова, тут уж даже старухи зашевелились:
-Бог, Сереженька , Бог один, будем за твою пропащую головушку молиться.
-Тьфу, - сказал коммерсант. На минуту сверкнули в луче солнца его яркие трусы, дверь захлопнулась и стало снова темно.
-Как в могиле ,- шепнула Сонька.
Но на нее цыкнули. Все ждали, не прозвучит ли выстрел.

6

Пару часов Сенцов сидел у рации и скучно вызывал:
-Ласточка, ласточка, я Сокол, прием. - и снова: -Ласточка...
Ласточка не отзывалась, хотя какой-то фон явно проникал, иногда слышалась музыка, и потому что пели не по-нашему Сенцов сделал печальные, но оправданные выводы. Рацией своей Сенцов гордился небезосновательно: по его мнению. , она могла связать самоходку хоть с Северным полюсом, к тому же хочешь, говори, а нужно шифровку послать - работай ключом. И много раз эта штуковина спасала из безнадежных ситуаций, но сегодня Сенцов никак не мог разыскать своих. И ему это очень не нравилось.
-Как дела? - спрашивал периодами командир, вглядываясь в посеревшее от усталости лицо сержанта.
-Молчат.
-Пошарь по эфиру ,- наконец, посоветовал он ,- вдруг сменили частоту.
-Есть ,- без всякой надежды ответил Сенцов.
Эфир был забит. В нем делалось что-то жуткое. Кто-то кому-то приказывал прислать шкуры, не то спустит собственную, к негодованию сержанта визгливый женский голос срочно требовал охватить статитизацией население всего региона, и Сенцов подумал, что чиновники, вероятно, никогда не помрут, развлекались ребятишки, которым в эфире вообще нечего делать, иногда долетали обрывки непристойных частушек, и были они, сколько он понял, неправильного политического направления , что-то выплывало короткими фразами и вновь ныряло в омут неслышимости, Сенцов просидел так очень долго, постепенно теряя надежду. И вдруг сквозь помехи долетел четкий вполне голос:
-Сокол, сокол...
-Вас слышу, - заорал Сенцов,- жду дальнейших указаний.
-Сокол, черт тебя, почему не на позиции?
-Мы потеряли своих ,- сказал устало Сенцов,- в районе Крюков.
-Какие еще Крюки, твою мать? -ругнулся эфир. - Крюки отставить. Выставить блокпост и занять оборону. Зови командира, что вы там все от жары взбесились?
-Есть, - выкрикнул запыхавшийся командир.
-Пятый ,- приказал эфир ,- начать оборону рубежа, пункт зет- два, квадрат 8.
-Есть ,- ответил боец ,- занять пункт два в квадрате 8.Разрешите спросить?
-Спрашивайте.
-Что делать с мирным населением?
-С каким еще населением? - взревело вдали._ Откуда вы население взяли? Сверяем карту.
-Есть сверить карту.
-Квадрат 8, пункты Бронница и Лесное. Нашли?
-Никак нет.
-Иванницы и Бутьково?
-Никак нет. -По цифрам ищите.
-Так точно.
- 45 и 16. Есть?
-Есть.
-Вы точно между ними, 4 километра на северо-восток..
-Есть , приступаем к обороне.
-За пределы местности не выходить.
-Но население...
-Вас это не касается. Ваше задание - охранять базу .Еще вопросы?
-Что делать с противником?
-Как всегда - захватить.
-Есть.
-Еще вопросы?
-Дайте подкрепление. У меня самоходка и четверо бойцов.
-Свяжитесь с Лушенко. Ждите и сдерживайте врага.
-Есть.
-Тогда до связи через два часа.
-Есть.
-Удачи, командир.
И эфир замолчал.
-Понял что-нибудь ,- спросил обескураженный Сенцов.- Чего с пленными делать?
-Я полагаю ,- ответил командир ,-пленных надо допросить..
И крикнул, вынырнув из машины:
-Федоров, Федоров, веди дезертиров. По одному.

7

Сразу после этого майор Просимов имел неприятный разговор со штабным генералом Ларионом Гнатюком, который в этом году руководил летними учениями в Кольцовском районе. Каждый год здесь устраивали маневры, и к тому имелось несколько причин: лесистая местность с хорошими бетонными дорогами, проложенными еще в те дни, когда в районе было несколько лагерей, от той поры сохранились бараки и посеревшие вышки, сначала они стояли в полной бесхозности, а потом в них расселили новобранцев, подремонтировали для порядка, но все равно летом солдатня помирала от жары и дизентерии, а зимой от холода и ангины, другая причина крылась в самом районе - малочисленное население, деревеньки, практически отстоящие от военных сооружений на пару десятков километров, глухомань, куда не ступала нога журналистов, а следовательно, была надежда вдоволь пострелять без видимых осложнений. Местные даже и не догадывались, что в их лесах такое количество техники, что если выпустить ее всю разом на шоссе Рязань- Кольцово, то получится основательная серая змея танковых колонн. Иногда, правда, они натыкались в глубине своих лесных массивов на непонятные заграждения, на хорошо бетонированные дороги, на запретные знаки, но считали, что все это осталось с минувшей войны, а теперь таим находится что-то вроде базы летнего отдыха для военнослужащих. Никто не считал, сколько таких летних лагерей стояло по окрестностям, но если бы они заглянули в карты и документы министерства обороны, то были бы неприятно удивлены. Много. Часто жители глядели с недоумением в совершенно ясное небо и прислушивались к далекому грохоту: гроза что ли?
Но никто не знал, что это бабахали танковые орудия, и уж тем более никто не слышал, как с криками «ура» бежала в атаку пехота, пропахшая потом и дешевым табаком. В этот раз было решено устроить учения для частей полковника Миронова и полковника Васнецова, но Миронов оказался в лазарете с подозрением на гепатит, вот и прислали из первопрестольной Гнатюка, вменив ему в обязанность как местное, так и общее руководство маневрами. И если прежде он просто отдавал распоряжения и лениво ругал обоих полковников за нерадивость, то теперь - к великой досаде - ему приходилось заниматься совершенно разболтанной частью Миронова. А танкисты искренне ненавидели нового командира.
-У тебя что уроды в подчинении ,- лениво спросил Гнатюк, большой, почти лысый молодой человек, известный в армии как сторонник Лебедя ,- почему я должен тратить время, чтобы объяснить командиру подразделения, что он должен делать в конкретной боевой обстановке? Или они по дороге самогона перепились? Ты ребят инструктировал?
-Инструктировал ,- Просимов только махнул рукой .- Что я поделать могу, если сейчас гребут даже умалишенных?
-Ясно, - протянул Гнатюк._ Кто там командир?
-Пятый-то? Да Степка Рыбин.
-Рыби-ин ?Это который автомат потерял? - Гнатюк нехорошо захохотал. - Чего ж ты раньше не сказал? Уж если Рыбин...
-А кого еще ставить? Не Абдурахманова ли?
-Ну, шутишь...
-Вы забрал моего Левашова? Забрали. Забрали Фролова? Забрали. Вот у меня и остались Жмутики и Посекальцевы. Разве пять лет назад такие ребята служили? Помнишь Спиридонова?
-Помню Спасибо Чечне.
-Вот-вот, и за Мешалкина спасибо, и за Романова, и за Бабченко. Всех угрохали. Ах, суки ,- майор только скривился, как от зубной боли .- Никого не осталось. Ни-ко-го.
-Да, будь здесь кто из моих прежних..
-Сам понимаешь, а так все учения псу под хвост. Рыбин-то и читает по складам, чего с него требовать. Ты ему хоть все популярно объяснил?
-Куда уж популярнее, - вздохнул Гнатюк.- Мне вот что не понравилось: он мне все вопрос задавал, что с мирным населением делать?
-Этого еще не хватало !- майора словно ошпарили, он кинулся к телефону и стал названивать на КПП, но там было пусто.
-Лешенко, ты Лешенко проинформировал?
-С десяти ноль ноль не могу разыскать.
-Ах, черт! Этот псих ведь мирное население перепугает, а потом пойдут звоночки. И так все на нас косятся, а тут...
-Просимов, и я этого боюсь ,- Гнатюк лениво поглядывал на часы .- Съездил бы ты на третью базу...
-Почему на третью?
-Заодно и на вторую Думаю твой Рыбин все перепутает.
-Ему карта выдана, - гневно прогремел майор, - я лично проверял.
-Как раз это мы с ним и обсуждали. Десять минут потратил, пока он собственную дислокацию определил.
-А-а...
На большее у Просимова даже слов не нашлось. Он надел фуражку, мельком глянул на себя в тусклое зеркало и ушел, хлопнув дверью, проклиная Рыбина, жару, никчемного генерала, инспектирующего - какая радость-то! - чужие труды , министерство финансов, министерство обороны и свою собачью судьбу, которая закинула его в этот Кольцовский район, где живешь, как в берлоге и иногда не знаешь даже, чем подчиненных накормить.
Гнатюк усмехнулся и подумал, что если дальше так пойдут дела, так скоро он лишится звездочек. А ведь недавно еще он верил , что ему суждено повернуть колесо истории, и все складывалось удивительно хорошо, в подчинении у него были закаленные службой воины, с ними можно было создать профессиональную крепкую армию .Еще семь лет назад он закрывал глаза и видел четкие колонны, молодые здоровые лица, умные глаза, смелые улыбки. А теперь перед глазами такие хари, что лучше и не давать воли воображению. Была прекрасная жизнь, сплошное ликование в груди, верные друзья... И вот - пожалуйте - никому не нужен. Даром что звание высокое, - ни своих ребят, ни перспектив в будущем. Родина, теперь страна Украина , натянула большую фигу. А в единой и неделимой все разваливается по частям. И вероятно скоро станут коситься еще больше и спрашивать, а что делает вообще этот генерал без армии. Не пора ли сменить мундир на чиновничью пару? Будущее вызывало у него чувство глубочайшей тоски. И когда эта тоска сдавливала горло, он спешил добраться до провианта и поглощал его в неимоверных количествах.
Вот и теперь он вздохнул, провел ладонью по жидкой шевелюре, зачем-то выглянул в окно, за которым можно было увидеть покрытую толем крышу гаража и серую от времени вышку, на верхушке ее , палимой нещадным солнцем, маялся часовой... -Черт, - тускло сказал несостоявшийся реформатор .- Пора обедать.

8

Но обедать ему так и не пришлось, потому что, только он собрался спуститься в офицерскую столовую, зазвонил телефон. И хотя Гнатюк стоял уже за дверью, и ее надо было просто захлопнуть, дернуло же его вернуться к столу и снять трубку.
-Гнатюк слушает.
В трубке делалось что- то странное: сначала послышалось прерывистое дыхание, потом откашливание, и лишь через минуту перепуганный насмерть голос закричал:
-Товарищ генерал! Докладаю. Это я, командир блокпоста Сидоренков. Пришлите скорее доктора.
-Сержант Сидоренков, - холодно сказал Гнатюк ,- докладывайте по порядку. Первое, почему оставили пост. Второе, зачем вам доктор.
-Есть докладать,- кричало в трубке .- Первое, значит, меня Мешков подменил. А второе, у нас голая баба под танк попала.
-Какая баба? Какой танк? - Гнатюк почувствовал, что пол накренился, как во время шторма, потому генерал бережно поместил свое полное тело на казенный стул и закрыл глаза.
-Танк наш, - говорил Сидоренков,- а баба на мотоцикле.
-По порядку, сержант.
-Есть, по порядку. Стоим мы с Мешковым на развилке, чтобы всех отправлять в объезд.
-Где на развилке?
-Между Марьино и Коклюшкино, прямо в лесочке.
-Понял.
-И тут на нас мотоцикл прет. Я говорю, объезд, стой, а он вперед и вперед.
-Кто он?
-Да баба на мотоцикле. Я даже очередь дал, чтобы мимо. А она вперед и вперед. Прямо без тропинки через лес к бетонке. Мы оставить пост не можем, а вокруг никого. И тут слышим грохот. А потом боец Пирогов из танка вылазит и к нам, вот, говорит, беда, баба под танк попала.
-И что?
-Как что, товарищ генерал? Врача надо. Не шевелится...Ее знаете как в овраг кувырнуло?
-Какой овраг?
-Тот, который мы заместо окопа пользуем.
-Сидоренков, она хоть живая?
-Дышит вроде. Только скажу вам, странная баба, в купальнике и пляжных тапочках.
-Значит, документов при ней никаких?
-Так точно никаких, Вахромеев уж всю ее обшарил.
Представив себе сие зрелище, генерал только тихо присвистнул. Так, сначала начнут бить тревогу родственнички, куда, мол, женщина подевалась: из пункта А в пункт Б выехала, а по дороге пропала. Потом сама она , если выживет, начнет строчить жалобы, что не дело танкам шляться по нашим лесам. Потом придет запрос из прокураторы, почему в мирном районе с малочисленным, но живым пока что населением проводятся незаконные танковые маневры. Потом его, Гнатюка, заставят извиняться перед пострадавшей и выплачивать компенсацию Потом устроят ему выволочку...Тоскливо он провел по своему погону и пальцами ощутил, как меняется его благополучный вид.
-Слушайте внимательно, сержант. Первое. Срочно доставьте пострадавшую на базу, в госпиталь.
-На чем, товарищ генерал?
-Хорошо, я пришлю машину.
-Тогда уж и врача, товарищ генерал.
-Сержант, врач в данный момент находится в служебной командировке и вернется к вечеру.
-А машина?
-А машина через час возвращается с третьей базы.
-Разрешите тогда, товарищ генерал, доставить пострадавшую на танке в ближайшую больницу?
-На танке? Думайте, когда говорите, сержант.
-А что думать, что думать, - заорал в трубке Сидоренков,- машину вы не даете, врача нет, а баба без сознания, вдруг она того?
-Что того?
-Коньки отбросит.
-Но она дышит?
-Дышит, да вся как есть белая. Так что, товарищ генерал, пусть ее на боевой машине доставят в Марьино.
-Сидоренков, Сидоренков, в Марьино больницы нет.
-А куды ж ее тогда? В город?
Гнатюк задумался. Ситуация складывалась совершенно безумная. Танк, как перевозочное средство исключается. Да и государственная больница тоже, тем более, что ближайшая в городе, а по селам тут только пункты временного приема. На базе врача нет, потому что врач Белькель находится на губе на предмет выведения его из двухнедельного запоя. В таком состоянии он не то что не отличит больного от здорового, но и живого от мертвого. Машину взял майор, и если все обернется хорошо, то вернется он через час, а если не слишком хорошо, то часа через три, а если...так может, завтра.
-Слушай, сержант, - сказал он неловким, почти гражданским тоном ,- а у вас тут никто в медицине не понимает?
-Разве что Пращин.
-Значит так, женщину с места не трогать, призвать Пращина для осмотра.
-Есть, призвать Пращина.
-Ладно, не тянись в струнку. Так вот, осмотрит ее Пращин, сразу мне сюда перезвонишь. Я от телефона никуда не отойду. А после посмотрим.
-Ларион Палыч, - сказал вдруг сержант дрожащим голосом, - а если помрет? Пращин ведь не доктор, он собачий медбрат.
-Гм...
-Он насчет переломов может, а чуть сурьезней...
-Тогда узнай, нет ли в каком населенном пункте практикующего врача.
-У кого?
-В Марьино сходи, только поаккуратнее, не пугай население-то. И доктору вели, чтобы молчал.
-Хорошо, тогда я с поста отлучусь?
-Отлучись, только замену поставь, а то еще кого под танк загоните.
-Виноват.
-Ладно, исполняй.
И тяжелой рукой генерал опустил трубку на аппарат....

9

Протасов зажмурился от яркого солнца.
-Пошли, что ль ,- сказал ему маленький кривоногий солдат с лицом, изрытом оспинами, и ткнул стволом автомата ровно между лопаток.
-Пушку-то убери ,- очень уж это было неприятное ощущение, никто никогда на Сергея Андреевича не наезжал. Даже рекетиры вели себя с ним вполне деликатно.
-Не положено.
Со стороны, конечно, сцена эта выглядела смешно: огромный Протасов со связанными сзади руками, в пиджаке и красных трусах, а следом мелкий невзрачный рядовой, и идут они через Коклюшкино, как обещано «на дознание».А навстречу Протасову ведут местных мужиков , только что мужики после вчерашнего разгуляева, еле плетутся, руки тоже у всех скручены, и смотрят они на встречного коммерсанта ничегошеньки не понимая.
-Глянь-ка ,- говорит самый старый, Петр Терентьевич ,- нашего капиталиста взяли.
-Точно. Взяли, нашлась на него управа.
-А на тебя ,- не выдержал обиды Сергей Андреевич ,- на тебя - нет?
-Раз-говорчики! - лениво бросает конвоир, и опять перед глазами пустая дорога.
-Куда ведешь_то? - спрашивает его Протасов.
-Куды велено, туды и веду.
-В расход что ли?
-Не, сперва к командиру.
-А это где?
-Где,где? Приведу, узнаешь ,- склабится рядовой, сворачивая с дороги на тропинку между яблоневыми деревьями, и тогда Сергей Андреевич точно понимает, что пойдут они сейчас через мост, а на мосту том пролом , дырка в перилах, образовалась она еще год назад, когда пьяный доктор Лужков сковырнулся на своем мотоцикле прямо в Крюковку. А дальше за мостом будет его каменный дом, единственное пристойное для допроса и пыток место.
Что будут пытать, Сергей Андреевич даже не сомневался. Потому, когда они ступили на мост, он внимательно и осторожно переступал ногами, так изменяя прямолинейность движения своего блюстителя, чтобы оказаться впритык с прорехой в ограждении. Кравчук шел себе, не замечая, что зачем-то пленный жмется к перилам. На самом деле ему страшно хотелось спать. Потому что суток пять уж боец Кравчук не смыкал глаз. И лицо его не оспинами было изуродовано, а мелкой осколочной пылью, которой пару дней назад обдало Кравчука во время боя.»Вода»,- думал он, поглядывая вниз, где лежала узкая и глубокая река .-«Скупаться бы.»Все вокруг было мирное, спокойное, оно действовало на солдата расслабляюще, и потому он не понял, отчего его арестанта метнуло в сторону и скинуло с моста. Сам он чуть следом за ним не сорвался вниз. «Эк ,- сказал он себе ,- потоп, как есть потоп. Со связанными руками не выплывешь.» Хотел было нырнуть следом, даже сапоги начал стягивать, а потом вдруг опомнился: плавать-то Кравчук не умел. Потому вернув кирзу на прежнее ножное место, и для очистки совести пальнув пару раз по воде, он перескочил мосток и доложился командиру, который сидел в бывшем протасовском доме.
-При попытке к бегству...
-Эх, Кравчук ,- ледяным голосом отозвался его начальник ,- такого языка загубил.
А язык в это время кое-как выполз на берег, немного за деревней, куда отнесло его течением: слава богу, пригодилось увлечение юности, когда нынешний коммерсант занимался в школе каскадеров, и плавать со связанными руками не считалось там верхом премудрости. Место здесь было тихое, со всех сторон речку обступали заросли камыша, какие-то цветущие кусты, когда население было моложе на полвека, здесь обычно уединялись влюбленные. Детишки на этом берегу играли в индейцев. Вряд ли чужой человек решит искать здесь беглеца. Тем более почему-то Протасов понимал, что искать его никто и не будет, поскольку он внесен уже в мартиролог. Все бы хорошо, только пиджак совершенно намок и разбух как хлебная корка, а отжать его Протасов не мог: руки стянули ему не веревкой, а куском тонкого и режущего запястья провода, такое сам себе не развяжешь. Потому пожарившись немного на солнце, он для безопасности вполз на пригорочек и решил схорониться до темноты в кустах акации.

10

-Эй, гражданочка, - крикнул сержант ,- заглядывая во двор, гражданочка-а!
Тося сидела не крыльце и непонимающе озиралась. Вроде было только сейчас налетел этот проклятущий смерч, будь он неладен, так шарахнул, что все перед глазами поплыло, а тут снова военные, и что им всем надо?
-Крюков своих не нашел? - спросила она, медленно подымаясь на ноги.

-Каких еще Крюков? - не понял сержант. -Чай не ты только что Крюки искал?
-Не я...
-А тоже в форме был ,- задумчиво протянула Тося ,- и чего вы тут разъездились, война что ли?
-Какая война, - махнул рукой Сидоренков ,- ты мне лучше скажи, где тут врача найти?
-А говоришь не война, - сделала заключение Тося, - и все-то вы темните, все-то обманываете.
-Вот что, - устало сказал сержант, - некогда мне с тобой рассусоливать, скажите только, где тут доктор живет.
-Пойдешь по следующей улице и упрешься в синий дом, там и живет, - Тося скучно разглядывала сержанта, подумалось ей, что такая жара, а он при полной амуниции , и ведь не велено эту дерюгу снимать, нет сама бы она точно не выдержала, пожалуй, надо оголиться до майки, печет как на сковородке.
-Ну, спасибо ,- ответил Сидоренков, обращая внимание на тяпку, - удачной работы.
-А на что тебе врач, - воображение рисовало Тосе снесенные смерчем боевые машины и бездыханных солдатиков, - смерчем что ли поубивало?
-Скажешь тоже, смерчем, - возмутился повернувшийся, чтобы уйти ,сержант, - танком, - и с ужасом понял, что проболтался.
-Танком, лишенько , - завопила женщина, внезапно проявив активный интересе к происходящему , - танком! А Семен Петрович как раз в город уехал, вот беда!
-Какой еще Семен Петрович?!
-Да, доктор, доктор, сама видела, как его машина на дорогу сворачивала, раз через кладбище взял, так непременно в город...
-А другого врача нет? - с тоской спросил Сидоренков.
-Не-а...- Тося наморщила крохотный лоб, чтобы припомнить, где по окрестностям можно найти врача, и сожалением заключила, - точно нет. Только ветеринар и акушерка баба Маня .
-Слушай, гражданочка, - тихо сказал Сидоренков, -подумай хорошенько, большая беда случилась. Если помощь не приведу, так умрет человек...
Тося еще сильнее наморщила лоб, теперь между бровями и волосами обозначилась крохотная красная складка. Так она простояла пару минут, потом радостно хлопнула в ладоши и закричала:
-Солдатик! Беги прямо по улице, за красным кирпичным домой сверни налево, через два дома еще налево, так и упрешься в избу, там Касимовна живет, знахарка она. Ты не маши на меня , не маши. Она лучше Семен Петровича все болезни лечит. У кого хошь спроси..., - и заметив, что военный совсем не в восторге от такой кандидатуры, добавила, - конечно, если тебе не нравится, можешь и не ходить, пусть у тебя товарищи умирают, вот так.
И повернулась задом, показывая, что разговор закончен.
-Прямо, налево, опять же налево ,- бормотал Сидоренков, тоскливо рассматривая попадающиеся на пути дома ,- и упрешься...
-Надо же ,- воскликнул он, останавливаясь.
Изба оказалась двухэтажным домиком, крашеным в желтую краску, с фигурными наличниками и флюгером на крыше. Справа от калитки виднелась зеленая кнопка звонка и была приделана металлическая табличка: «Касимовна, народная целительница. Прием населения с 10 до 17. Выходной - воскресенье.» А во дворе, в гамаке под тенистыми тополями, лежала спящая женщина. Видно было, что на ней пестрое летнее платье. И когда Сидоренков позвонил, и она обернулась к нему лицом, то с удивлением сержант подумал, что вряд ли это народная целительница , было ей на вид не больше тридцати лет, и никак уж она не напоминала старую бабку с клюкой.
-Мне бы Касимовну ,- смущенно проговорил он.
-Ну, проходи ,- нараспев проворковала женщина, - гостем будешь.
И Сидоренков сам не понял, как вдруг забыл и о блокпосте, и об учениях, и о вообще обо всем на свете.

11

-Теперь баб давай, - вздохнул командир, сидел он в кожаном кресле господина Протасова, за его письменным столом, покрытым от возможной порчи куском толстого зеленоватого стекла и с тоской разглядывал засунутые под него для наслаждения глаза цветные фотографии. Рядом с фотографиями, как в казенном учреждении, виднелись и всяческие инструкции и приказы, с печатью и размашистой подписью.
-Слушаюсь ,- отчеканил Кравчук, и перешел на более свойский тон ,- только слышь, командир, сдается мне, что они все того ,- и для наглядности повертел пальцем у виска.
-Здесь все немного того, - согласился боец, - сюда погляди, -и показал Кравчуку изображение полуголой девки с большими грудями и с базукой в руках.
-Вражеская диверсия? - предположил солдат, и тут же смущенно хмыкнул. - А сиськи-то, сиськи...
-Ты бы Кравчук не сиськи смотрел, - оборвал его командир, - ты бы в корень смотрел, да не туда, тить твою за ногу, - проследив за взглядом подчиненного, заинтересовавшегося вдруг собственными штанами, - ты на буквы, на буквы погляди, - и ткнул обгрызанным ногтем прямо в ствол базуки, - видишь , чего тут написано?
-Люби меня, как я тебя, при-мье-рр эс-вэ, - прочел он по складам и потер лоб, - а чего это?
-Ихняя листовка, - сказал командир, - вербовочная...И это не все. Тут мне кой-какая литература попалась, вот, - с этими словами он брезгливо шваркнул на голую бабу пару дешевых книжек, анекдоты, детективы и почему-то труд немецкого философа Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра», которого хозяин дома осилить не смог: до двадцатой страницы все уголки были изжеванные и загнутые, а потом к чтению и не притрагивались.
Кравчук на фрица не обратил никакого внимания, зато в анекдоты буквально вцепился.
-Во дают, - хохотнул он, - слышь, командир, одному жиду дали в партизанском отряде листовок, и послали на задание: распространишь среди населения, примем в отряд. Ну, день проходит, жида нет, другой - жида нет, а через неделю является, весь избитый, грязный, и говорит: «Вы меня, товарищи, на такое трудное задание больше не посылайте, еле ноги от немцев унес, вот вам ваши деньги», - и согнулся пополам от душившего его смеха.
-Кравчук, отставить, - рявкнул командир.
-Я жидов недолюбливаю, -извинился Кравчук. -Смешно ж до колик.
-А фрицы их так любят, что в Освенцим на курорт посылают, - командир только головой покачал, - эх, серость, гляди, под трибунал загремишь...
-Виноват, - сразу изменившись в лице ответил Кравчук, - больше не повторится, и с деловым видом подцепил ту самую книжку, которую только что начал читать ее хозяин Протасов, - э, а тут на союзников клевета, мол, все они суки и гангстеры...
-Ладно, -перебил его командир, - мужики тут полоумные, Вождя народов называют покойником, придумали какого-то Борьку , какое-то царство, все мне о заседаниях Думы докладывали, так что скорее всего фрицы тут свои порядки насадили, и находимся мы с тобой прямо посреди вражеского окружения. Одна надежда, наши успеют подойти, а не то, заказывай музыку....
Кравчук мрачно глянув окно, где на деревья, видимую вдали воду, гравиевую дорожку вокруг дома, крышу гаража, поваленное на пол веранды плетеное кресло натекал тяжелый летний зной, где ничто не говорило о боевых действиях, не чернели воронки, не содрогалась от взрывов земля, только слегка еще пахло выгоревшим кооперативом, но и это событие отходило в прошлое.
-А тихо они тут живут, - сказал он беззлобно.
-Продались фрицу, вот и жируют, - оборвал его командир.
-Не, чего тут не так, - Кравчук почесал затылок заскорузлой рукой, - тут словно и войны никакой нет...
В это момент от взрыва едва не вылетели стекла, а вслед за первым ударом раздался второй, третий, застучали мелкие выстрелы, и в комнате стало темно от дождя.
-А я думал канонада ,- тоскливо сказал Кравчук. - Может, забыли о нас, а, командир?
-О советских бойцах Родина не забывает ,- мрачно вздохнул командир, - и если гады попробуют нас взять в плен, живыми мы не дадимся.. Последний патрон, Кравчук, прибереги...
И тут началось металлическое назойливое звяканье.
-Телефон?
Бойцы переглянулись. Потом командир медленно встал, прислушался и двинулся на звук, во вторую комнату, где на ночном столике у тахты, накрытой шкурой настоящего медведя - с головой и крючковатыми когтями - помещалось это сооружение- белый, весь в золоте и завитушках прибор с крохотной надписью в округлости трубки made in germany.
-Серега,- завопил сиплый веселый голос, - через час вылетаю из Мюнхена, контракт подписан, завтра буду у тебя! - и на полтона ниже: - Герр Шерман приносит извинения за опоздание, между прочим, с компенсацией. Что? Не слышу ликования? Повторяю по буквам с ком-пен-са-ци-ей.
-Слышу, - от неожиданности ответил командир.
-Ты чего квасишь? - заорали в трубке - Хорош! Вот чего, передай Вальке, чтоб пироги пекла - И в ответ на молчание: - Эй, линия, линия, что разъединили? Серега, если слышь, мы победили!
И только боец положил трубку на рычаг, как звякнуло снова:
-Серый - теперь в ней ворковал женский голосок ,- ты не забыл, какой сегодня день? Двадцать второе !Праздник! Так что бери тачку и вперед!
-Хм...- сказал командир.
-Что хмы? Вперед, только своих головорезов дома оставь, у меня тут люди приличные, им на ваши узи смотреть неохота..
-А...- произнес военный.
-Золотце, ну без намеков, здесь такие пруды, такая фазенда, и есть ма-аленькая купальня на двоих - в трубке раздался серебристый смех и женщина отключилась.
-Чего там - заинтересованно спросил Кравчук. Но командир ничего не отвечал, лицо у него стало каменное.

12

Когда пыльный «козлик» с майором на борту вырулил к одинокому бункеру посреди ягодных кустарников и чахлых сосенок, шел третий час дня. На второй базе Рыбина не видели, там обосновался Кокрецов, самый разумны из командиров групп, который пообещал, если Рыбин появится, все ему детально разъяснить и отправить на охрану объекта. Кабина машины представляла собой адскую топку, и потому лицо майора приняло багровый оттенок, а по лбу и щекам из-под фуражки, которую Просимов никогда не снимал в присутствии подчиненных, стекали грязные серые струйки. При немалом весе и предрасположенности к гипертонии майор плохо переносил жару, много раз ему советовали врачи сменить образ жизни и грозили инсультом, но он только отмахивался, и хоть от духоты его постоянно подташнивало, а перед глазами плыли разноцветные круги, он делал вид, что все в полном порядке, потому снять фуражку казалось ему неким отступлением, бегством, и он пересиливал сердечные спазмы и глядел глубокими покрасневшими глазами из-под лакированного козырька.
Напротив, молоденький шофер Петя Костылев мог часами сидеть в своем «звере» и так за два года службы адаптировался, что не замечал особенно превратностей погоды: он не потел летом и не зяб зимой. «Козлик» затормозил против бункера, где для учений еще весной специально посекли малорослые деревца и теперь на триста метров вперед чернели невысокие пеньки ,пару раз чихнул и затих. И сразу, как только майор слез с липкого сиденья и оказался на воздухе, его охватила обычная лесная тишина - где-то трещали ветки, сыпалась хвоя, верещали сверчки, но человеческого присутствия не наблюдалось.
-Петр ,- тихо спросил майор ,- мы с дороги не сбились?
-Никак нет, не сбились ,- отвечал Костылев, усаживаясь на землю.
-А Рыбин где ж? - непонимающе спрашивал майор.
Петя вскочил, огляделся, развел руками, смутился, что не по уставу, снова вытянулся и отчеканил:
-Не могу знать, товарищ майор.
-Проверь-ка ,- совсем не по-военному ворчливо велел Просимов, - где эта инфузория притаилась ,- а сам с удовольствием разминал онемевшие за дорогу ноги. Самому тащиться по вырубке к скрытому кустами и высокой травой бункеру ему не хотелось. Когда ж Петя нырнул в кусты, он бросил на землю плащ и прилег, опираясь на локоть левой руки, чтобы в случае чего тут же принять начальственное положение. Петя отсутствовал минут пятнадцать и вернулся один, изодранный колючими ветками и осыпанный желтыми хвоинками.
-Проверил, товарищ майор ,- сказал отфукиваясь от бега, - пакет на месте, Рыбин еще не появлялся. Зато я встретил местных детишек, говорят, в сторону Марьина утром двигалась самоходка.
-Та-ак ,- сказал Просимов, и воображение нарисовало ему охваченных паникой жителей, которых Рыбин...Нет, дальше воображение отказывалось работать, потому что за полтора года службы Рыбин не совершил ни единого стереотипного действия, каждый раз он откалывал нечто новое, и Просимов оледенел при мысли, во что может вылиться сегодняшнее его боевое задание. Рыбин был бедой всей дивизии. Всякий раз, когда случалось ЧП, первой в списке кандидатов мелькала именно его фамилия. Служба этого бойца началась с прогремевшего на всю дивизию ЧП.Солдат Рыбин расстрелял на боевому посту двенадцать ворон и четыре воробья, причем, как писал он потом в объяснительной, не от скуки, а «в виду того, что птицы мешают полному сосредоточению на местности». На пальбу из казенного оружия выскочил из столовки весь офицерский состав, и не разобравшись в обстановке, велел прочесать местность. Когда же, наконец, решили выяснить, что произошло, Рыбин вытянулся в струнку и предъявил убитых птиц.Через пару месяцев он спалил в селе Рощино четыре стога сена, дабы, как отчитывался в объяснительной, «указать боевому отряду правильную ориентацию». Затем он при переправе утратил автомат, дав его подержать, пока проверит карту, местному пареньку, удившему в камышах. Автомат так и не удалось найти, а Рыбин писал в объяснительной, что после этого случая утратил веру в честность своих соотечественников. Но с другой стороны это был спокойный, исполнительный, хорошо вымуштрованный солдат, он всегда выглядел чистым и аккуратным, вовремя приветствовал начальство и старался логически рассуждать. Но ум Рыбина не был приспособлен к длительным нагрузкам, потому все задания он начинал выполнять как отличник боевой и политической подготовки , а завершал как двоечник. И ничего - увы- с этим нельзя было поделать. Самоходка на дороге в Марьино не понравилась Просимову.Пожалуй, кроме Рыбина никто из его подчиненных не мог пустить боевую машину через населенный пункт. Потому он поднялся, одернул узковатый в талии мундир, и самолично направился к бункеру.
Действительно, там царило полнейшее запустение. Но это запустение не очень пришлось по душе майору в левом углу, совсем скрытом от света, он обнаружил с десяток стрелянных гильз, два вещмешка, в которых ничего кроме крошек табака не было, и затертую открытку, где кто-то желал солдату, оставшемуся неизвестным, счастливой службы и скорейшего возвращения домой. На открытке, к удивлению майора, был изображен Иосиф Сталин, приветствующий население с Мавзолея.
-Н-да ,- покачал он неодобрительно головой ,- хорошенькая картинка.
Майор еще раз потряс вещмешок, тихо выругался, поглядел на запачканную руку, поморщился, снова вылез на солнечный свет и спросил у Пети:
-Вещмешки видел?
-Это не наши ,- уверенно сказал Костылев ,- наши другие.
-А гильзы? -От боевого, по запаху...
-Не наши хочешь сказать?
-Не наши ,- твердо ответил шофер.
-Так чьи же?!
И все это вместе - самоходка, чужие вещмешки, гильзы, открытка стали смутно выстраиваться в какую-то схему, только майор боялся признаться себе, что не хочет достраивать здание до конца.
-Подождем до пяти ,- сказал он Пете ,- тащи сюда термос и бутерброды.

13

-Сейчас ливанет ,- сказал большой и нескладный боец Чапушкин, приглядываясь к быстро темнеющему небу ,- что с бабой-то делать?
- Трогать с места не положено ,- ответил Сойкин, запустил красные пальцы в белесый вихор и добавил с сочувствием :- А по мне так накрыть бы ее брезентом, а то вся как есть промокнет.
-Ты, Птица, где брезент-то возьмешь? - усмехнулся Чапушкин ,.- Бросили нас тут, теперь и выкручивайся, а часть вперед ушла, и брезент уехал, и паек...
-Сидоренков , может, доктора приведет...
-Как же, будет тебе доктор, разбежался! Слышал, больница в районном центре, а по деревням амбу...абму...вообщем, где консультируют.
-Но Сидоренков-то пошел...
-И я бы пошел, если б на меня генерал наорал, только не факт, что «пошел» вернется с медициной...
-Пращин смотрел, говорит, что перелом не видать...
-Как же, понимает твой Пращин в людях, он медбратом работал в собачьем институте, а тут женщина, человек все же...
-А нешто у животных и человеков все по-разному?- изумился Сойкин.
-А ты думал? Похож я на крокодила?
-Сам сказал, Пращин по собакам медбрат...
-Дура, собака четвероногая, у ней все нутренности в пузе лежат.
-Так и у нас в пузе!
-Темнота, у нас сердце в груди, с левой стороны.
-А у собаки?
-А у ей все в пузе, иначе бы она на двух лапах ходила.
-Скажешь тоже...На двух! Вот смеху!
-Понял теперь, почто Пращину бабу не доверили?
С неба сыпанули первые капли, загрохотало, сверкнуло, и начался потоп.
-Ты как хочешь ,- сказал Чапушкин,- но я бабу мокнуть за так не оставлю, сейчас у ней только безсознательность, а опосля будет менингит.
-От застужения что ли? - Сойкин стянул с себя гимнастерку, Чапушкин присоединил к ней свою, и связав две невеликих одежки за рукава, они встали над девушкой, натянув над нею что-то вроде дырявой крыши.
-Холодно же ей, - участливо прошептал Чапушкин, - согреть бы...
-Не положено трогать ,- вздохнул Сойкин.
Однако, против ожидания, дождь привел лежащую в чувство. Маша села, дико огляделась, увидала с одной стороны полуголого Чапушкина, с другой - тщедушного Сойкина, в голове у нее пронеслись жуткие мысли: сначала - почему я здесь?, потом: кто эти люди?, потом страшная догадка забрезжила, заставила сжаться в комок, вскочить и не обращая внимания на вопли мужчин, ринуться без дороги, напролом, куда угодно, только бы подальше отсюда.
Связанные гимнастерками Чапушкин и Сойкин побежали было следом, но надежные узлы не дали расцепиться их обмундированию, потому через пару шагов оба остановились, повернули назад и стали высвобождать рукав от рукава. Бросить гимнастерки они не догадались, да и потом запрещено это было уставом, ведь каждый боец обязан содержать свое имущество в полном боевом порядке. -

14

-Военные? Как интересно! - томно сказала народная целительница Касимовна, ухватывая Сидоренкова за плечо .- И что же вы хотите от меня, чтобы я вам судьбу предсказала? Вижу, вижу ,- не давала она вклинить ни единого словечка ,- ты родился под счастливой звездой, у тебя тело от пуль заговоренное. А вот мне постоянно приходится сражаться с пулями, в меня, знаешь, уж пять раз стреляли, бомбу в машину подкладывали, в подъезде пытались задушить, так что судьба моя не сладкая...
-Я...э, - блеял ошарашенный Сидоренков,- мне по другому вопросу...
-Да какие другие вопросы могут быть в наше время? Только сохранение личной безопасности! Ко мне очень видные люди за помощью обращаются, да ты не бойся, не бойся, я за свои услуги с тебя деньгами не возьму...
-Э...дело в том....
-Погоди о деле, ты лучше ко мне подойди ,- и она притянула упирающегося Сидоренкова к себе, так что у него голова закружилась от сладких духов и запаха патентованной жидкости от пота ,- дай мне руку, теперь успокойся, расслабься....
-Э...- порывался объяснить причину визита Сидоренков.
-Ничего говорить сейчас не надо, закрой глаза, сядь, сядь ,- и несчастный сержант почувствовал, что его опускают на что-то мягкое, теплое, возможно живое, потом он понял, что проваливается вглубь, плывет, а издалека раздавался мелодичный, мучающий голос ,- сейчас ты войдешь в сверкающий белый зал и будешь отвечать на мои вопросы, так, скажи, что ты видишь прямо перед собой?
-Женщина...в темном вся...
-Внимательно ее разгляди и опиши мне.
-На голове платок, темно-зеленый или темно-коричневый, не вижу, лицо бледное, с длинным носом, губ почти не видно, глаза...и глаз словно бы нет...платье простое, до самого пола, руки скрещены...в одной я вижу нож, большой, холодный, она его держит крепко...
-А теперь посмотри налево, что там?
-Окно, высокое, узкое, как в замке...
-А за окном?
-Там нет ничего, свет и ничего нет...
-Посмотри направо, что там?
-Собака, шерсть свалялась, правая лапа в крови, из пасти течет слюна, собака скулит...
-Оглянись, что сзади тебя?
-Дверь, закрытая...
-Войди.
-Не могу открыть, не могу открыть...
-Я отворяю тебе затворенную дверь, иди же.
-Товарищ генерал, разрешите доложить, боец Сидоренков к несению караульной службы готов.
-Как вас однако армия портит, никакого воображения, - томно сказала Касимовна и чары рассеялись.
Боец Сидоренков лежал в гамаке, рядом сидела народная целительница и лениво курила сигарету.
-Очухался? - спросила она_ Я ему будущую судьбу хотела показать, а он своего генерала увидал! Вот и будешь до старости прапорщиком!
-Я...э...позвольте,- наконец, выговорил сержант ,- я тут по заданию, я не по своему, так сказать, почину, мне не о судьбе бы...
-А что такое случилось? Генералу голову отстрелили?
-Вы поймите ,- запинаясь начал Сидоренков ,- мне доктора надо, а доктор уехал, вот мне вас и рекомендовали...
-Ну, медицинское образование у меня есть, дальше что? - какой глупый этот сержант, !
-Тут у нас одна авария...дорожно-транспортное происшествие...- он замялся, потом вздохнул и рассказал все, как есть.
Касимовна глядела на сержанта во все глаза. Надо же ,- думала она ,- тоже мне ясновидящая, человек прибежал за помощью, а я его этой мурой. Что ни говори, Касимовна была женщина отзывчивая, долго собираться она не стала, взяла только лекарства да шприц, потому что для оказания скорой помощи вряд ли пригодились бы ланцеты и буравчики, которые хранились глубоко в шкафу со времен медицинской юности.
-Пошли ,- твердо сказала она, потом подумала и решила: - Нет, лучше-ка поехали.
Вот почему долго еще рассказывали солдаты друг другу, как сержант въехал в зону учений на «Мерседесе».

15

Около пяти часов майор Просимов с облегчением услышал топот , ругань и хруст валежника, а потом к бункеру с северо-западной стороны, откуда-то из болот и зарослей осоки, потянулась серо-зеленая цепочка солдат., с грунтовки напрямик повернул серо-зеленый пятнистый БТР, который группа пустила порожняком в объезд для отвлечения «синих».
-Бесшумная разведка, - усмехнулся он про себя, но был скорее доволен, чем сердит, на самом деле, даже если бы сейчас вся десантная группа оказалась пьяна в дупель, он сделал бы вид, что не замечает неполадок, главное, что Рыбин довел своих до цели.
Десять мешковатых ребят устало приближались к «козлику». Двое шли с палками в руках, потому что стерли в дороге ноги, один с трудом нес вещмешок, и лица у них были серые и безрадостные, тем более, что Просимов во время ливня отсиделся в машине, а ребятам было необходимо уложиться по времени, вот они и промокли насквозь, и ноги до колен загадили болотной жижей. И не сразу они обратили внимание на майора, только подойдя почти впритык, остановились в недоумении, и срывающимся от усталости голосом боец Рыбин доложил:
-Товарищ майор, пятая группа готова приступить к охране базы. Жду дальнейших указаний.
-Вольно ,- отмахнулся Просимов,- ты лучше скажи, Рыбин, зачем вызывал по рации генерала?
-Я...генерала? - серые узкие глаза солдата глядели непонимающе.
-Ты, генерала, по коду. Могу назвать точное время: двенадцать часов утра.
-Товарищ майор, здесь ошибка! В двенадцать ноль-ноль моя группа находилась на командном пункте в Мереслеево, можете связаться с Ушаковым, он подтвердит.
-Так ты что же совсем не радировал Гнатюку?
-Никак нет, товарищ майор, тем более, что рация у нас не работает.
-Боец Рыбин, почему рация не работает?
Рыбин покраснел, ссутулился, потом тихо сказал:
-Ее вчера боец Хлебников на переправе утопил...После мы пытались починить, да нет контакта. Так что, товарищ майор, мы были технически не в состоянии выйти на связь.
-Хлебников ,- крикнул Просимов ,- это правда, что ты рацию утопил?
-Виноват, товарищ майор, - заученно отчеканил маленький хрупкий Хлебников,- соскользнула с плота.
-Рыбин, почему использовали плот?
-Мы решили сократить маршрут, товарищ майор ,- потерянно проговорил Рыбин, - нарубили деревцов, собрали плот ...
-Сократили?
-Никак нет, - уныло ответил боец, - не смогли пройти, пришлось возвращаться.
-Что там - минное поле? Секретный объект? У меня здесь чужих запреток не зафиксировано,- Просимов удивленно поглядел на солдата.
-Там дачные новостройки ,- хмуро ответил Рыбин ,- и когда мы с боевой техникой вышли на прогалину, на нас вышли шестеро с автоматами, в масках и с собаками. Мы решили, что лучше идти по плану.
-Поэтому вы двинулись в обход через Мереслеево, так?
-Так точно, через Мереслеево, день потеряли.
-Рыбин, сверим карту.
-Есть! Огарков, карту!
К величайшему удивлению Просимова карта оказалась в порядке, на ней были четко отмечены все стратегические цели и базы, разведке даже удалось кое-что выяснить о расположении противника, намного больше, чем это предполагал майор. Так что ему оставалось только поблагодарить Рыбина за ведение операции и пожелать его группе удачи.
Но на обратном пути, майор никак не мог понять, что же тогда произошло. Если Рыбин со вчерашнего дня не мог выйти на связь, а другие командиры десантных групп имели иные позывные, кто же связывался в 12 ноль-ноль с генералом? И чья непонятная машина блуждает по дорогам, распугивая женщин и детей? И чьи стреляные гильзы нашел он в бункере? Кому адресована невероятная открытка? Кто бросил вещмешки? Но больше всего его мучило ощущение, которое сразу возникло после того, как он ощупал вещмешок - сырости, затхлости, хрупкости, он и сам не мог этого толком объяснить, но словно эти вещи пролежали в бункере безмерно долго, чуть ли не полвека, хотя пользовались ими только что, тем более, что была еще одна деталь...очень неприятная, если вдуматься...
Когда майор бросил вещмешок на пол, он взглянул на свой палец, и на нем был след от крови. Свежей крови. Так что майор даже поглядел не поранился ли случайно, прежде чем понял, что это была чужая кровь.

16

Когда Сидоренков на «Мерседесе» и с целительницей влетел на бетонку, его глазам представилось жалкое зрелище. Оба его солдата, промокшие и понурые , сидели и тщетно пытались разъединить намертво связанные рукава гимнастерок . На командира они даже и внимания не обратили.
-Встать! Смирно! - рявкнул Сидоренков. Солдаты нехотя поднялись на ноги, но в глаза ему смотреть не желали.
-Сойкин, докладай по уставу!
-Есть докладать,- потерянно сказал Сойкин ,- за время пребывания на посту ...Не, спроси лучше у Чапушкина..
Чапушкин только голову в плечи вжал и внимательно разглядывал, как носок его ботинка погружается в лужу.
-Умерла? - изменившимся голосом проговорил Сидоренков.
Подчиненные молчали.
-Тело где? - с дрожью в голосе Сидоренков зашарил глазами по местности.
-Вообщем, сержант, - наконец, решился Чапушкин,- тело того...
-Закопали что ль? - еле слышно спросил Сидоренков.
-Сбежало, - в один голос ответили солдаты, глянули дикими глазами и начали говорить и про дождь, и про то, как одежду связывали, чтобы вместо зонта, и про то, как баба вдруг очнулась, села, завизжала, как дурная, и рванула через лес, а они, поскольку охранять поставлены, бежать далеко не могли, к тому же казенное обмундирование бросить не решились, таким образом...
-Таким образом, - зло вскричал сержант ,- вы упустили невменяемую женщину и теперь она бродит где-то здесь в голом виде и с потерей рассудка! Стоять здесь! Никуда не отлучаться! - и по еле видной тропке кинулся к полевому телефону.
-Товарищ генерал ,- орал он в трубку ,- товарищ генерал! За время моего отсутствия баба убегла!
-Это как убежала ,- послышалось на другом конце провода ,и сержанту пришлось объяснять, как он оставил двух караульных для недопущения к телу посторонних лиц, а сам отправился на поиски врача, врача не нашел, но через полтора часа привез к больной местную целительницу, имеющую диплом о медицинском образовании, а когда вернулся, оказалось, что женщина очнулась , увидела над собой двух полуголых идиотов, решивших обезопасить ее от дождя и потому прикрывших связанными гимнастерками, перепугалась и куда-то убежала.
-Та-ак,- сказали в трубке ,- ты что Сидоренков душевнобольной?
-Никак нет ,- уныло проговорил сержант ,- был бы я рядом, такого не допустил бы...
-И где теперь эта женщина? Что с ней? Может быть, она снова потеряла сознание и без помощи умрет? - отчитывал его генерал.
-Не могу знать ,- начал сержант ,- товарищ генерал ,- перебил он себя ,- я организую поиски...Только пришлите смену, Мешков один на блокпосту....
-Немедленно снарядить десять человек из запаса, сейчас высылаю, а пока прочешите окрестности хотя бы метрах в пятистах. Выполняйте приказ. Конец связи
-Есть выполнять, - и Сидоренков с тоской поглядел по сторонам, где не было ни единого просвета в сплошной зеленой, сплетающейся ветвями, чаще.
Подчиненные не впример ему встретили приказ спокойно. Они ждали худшего.
-Все не гальюн чистить, - сказал Сойкин.
-Это точно,- подтвердил Чапушкин.
А на жалкого нахохленного Сидоренкова с нескрываемой насмешкой смотрела Касимовна и ждала, чтобы он первым попросил ее о помощи

17.

Маша сначала бежала, потом продиралась сквозь густые и мокрые заросли, все ее лицо и тело была сплошь покрыто синяками, царапинами, порезами, к тому же болел бок, кружилась голова, и потому она периодически затаивалась и с трудом переводила дух. Ясно перед ее глазами всплывали картины только что пережитого, за каждым деревом мерещился человек в форме цвета хаки с автоматом наперевес или глухо рыкающий танк, но человек при ближайшем рассмотрении превращался в куст, а танк в пару сросшихся между собой низкорослых сосенок. За время блуждания она все больше начинала верить, что произошло нечто катастрофическое, глобальное, потому что у нормальных людей живущих нормальной мирной жизнью таких ужасных лиц не бывает. С сожалением она вспоминала теперь об утраченном мотоцикле, но при ударе он, вероятно, получил серьезные повреждения, да и передвигаться по захваченной врагами или террористами и черт знает кем местности надежнее пешком. Особенно ее перепугали два мародера, которые собирались ее изнасиловать и убить, они уже занесли над нею орудие удушения, и если бы она в тот момент не проявила силу воли, то могла бы теперь лежать изуродованная на дне оврага, где никто и никогда ее не найдет.
-Они хорошо вооружены ,- думала Маша ,- у них есть танки, минометы, люди, с такими силами вполне можно дойти до Москвы. И самое дикое, что я-то не имею к мерзостям родимого правительства ни малейшего отношения, но убьют именно меня, именно меня...А утром? Эти аресты, может быть, и расстрелы, пытки, мало ли чего выдумает озлобленный националист?
Выглянув в открывшуюся глазам небольшую прогалину, Маша заметила, что вышла на берег реки, и этот берег, и река, были ей очень даже знакомы, потому Маша огорчилась, что забрала сильно вправо.
-А ведь, говорят, в лесу леший налево уводит ,- усмехнулась она ,- не повезло нам с нашей правой ногой.
Речка, которая открылась ее глазам, была та самая, что равномерно протекает и через Марьино, и через Коклюшкино. Домов, правда, видно не было, но теперь Маша не могла поручиться, что сумела далеко убежать. Она хотела повернуть назад в лес, но там ее , вероятно, уже искали, и рассудив, какое из двух зол меньшее, она решила спуститься к воде. Тут ее внимание привлек какой-то очень знакомый звук, сначала она подумала, что это поют телеграфные провода, или вдалеке точат косу, но потом она явственно осознала, что звук скорее всего напоминает писк переносного телефонного аппарата. Затаившись в кустах, она стала определять направление, откуда доносится этот звук, и решила, что на береговой линии поставлен кордон, только сильно ее смутило, что никто не снимает трубки. Поэтому продвигаясь по- пластунски, она достигла зарослей береговой акации. Маша надеялась, что ползет бесшумно и в высокой траве никто ее не сможет увидеть, потому что в противном случае после сегодняшних происшествий ее ожидала верная смерть.

18

-Ларион ,- сказал измученный голос майора Просимова, - я у Лешенко, только вот до телефона добрался, боюсь, что дело серьезнее...
-Рыбин не самое большое зло, - тоскливо ответил генерал ,- у меня, пока тебя не было , образовался полутруп, а теперь он сбежал, и вот уж не знаю, с какими лицами мы будем давать объяснения журналистам.
-Несчастный случай? - не поняв ничего, переспросил майор.
-Угадал. !Только ты уехал, позвонил сержант Сидоренков, что нашим танком переехало женщину...
-Еще этого не хватало! - простонал Просимов. --Он выставил охрану, а сам отправился на поиски врача, а пока он ходил, женщина очнулась и убежала. Кстати, пикантная деталь: дама была в одном купальнике и на мотоцикле...
-Местная ,- вздохнул Просимов.
-Естественно, и вот теперь целая команда во главе с народной целительницей Касимовной прочесывает округу, чтобы найти эту женщину и оказать ей медицинскую помощь...
-Хорошее кино ,- Просимов представил завтрашние номера газет, где на разворот огромными буквами: СЛУЧАЙ НА МАНЕВРАХ! ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА НАХОДИТ ПОТЕРПЕВШУЮ! КОГДА ЖЕ ВОЕННЫЕ ПРЕКРАТЯТ ТЕРРОРИЗИРОВАТЬ МИРНЫХ ГРАЖДАН? ТАНК ПРОТИВ МОТОЦИКЛА! О ЧЕМ МОЛЧАТ ГЕНЕРАЛЫ? Перспектива была просто потрясающей. Особенно с портретом потерпевшей на фоне танков и снимками политических деятелей, которые не преминут использовать инцидент в своей предвыборной борьбе. - Что-нибудь можно исправить? - робко поинтересовался он.
-Разве что в худшую сторону. И если окажется, что пострадавшая все-таки умерла, теперь мы этого скрыть не сможем, потому что о случае известно чертовой колдунье...
-Где этот дурак ее откопал?
-В Марьино, у нее, как мне популярно объяснили, богатая клиентура. К ней даже Кашпировский приезжал, она и с Чумаком знакома, да и господин президент о ней наслышан...
-Влипли ,- диагностировал Просимов. - Но у меня тоже невеселые новости. С Рыбиным-то все в порядке, даже карта вполне человеческая, а вот тот, кто тебя о расположение базы спрашивал, это не Рыбин был...
-Как так не Рыбин? !- теперь поледенел голос у Гнатюка. - Я ж ему все популярно...
-Только ты это не Рыбину объяснял, деревенские дети видели в окрестностях неопознанный БТР, солдаты одеты , как положено, на головах каски, приказы отдают по-русски, без акцента, - я тут, видишь ли, по дороге уж раз десять слышал об одиноком БТРе, все отмечают, что вполне военная техника, даже слишком военная, то есть в нем натуральные пробоины от снарядов, и кто в этой машине сидит ,неизвестно. Я уж позвонил «синим», надеялся, что их машина, те только посмеялись, знаешь ведь их Васнецова...Только мне кажется, тут не смехом пахнет. Не похоже ли это на терракт?
-Слушай сюда ,- мрачно сказал Гнатюк, - я только что дал указания захватить силовую станцию, ту, что Звездочка:6, и теперь я не знаю, кому выдал координаты, потому что ровно в положенное время меня вызвала по рации эта самая хреновина, Сокол, потребовала дальнейших указаний, и так как я был уверен, что это Рыбин, а ты всяко у него побываешь, то я сообщил все данные для нанесения на карту....
-Паршиво, - голос у майора осел, - БТР БТРом, а вот в бункере, когда мы ждали ребят Рыбина, я обнаружил два вещмешка, по виду не нашего образца, стреляные гильзы от боевого оружия, да, да, боевые патроны были, и открытку с изображением Сталина...
-Кого?
-Сталина. С пожеланиями доблестной службы и возвращения домой. И есть еще одна нехорошая деталь...
-Не томи, боже ты мой, - взмолился Гнатюк.
-На одном вещмешке была свежая кровь...
Оба командира замолчали, потому что обоим пришло в голову, что не далее как этим утром, какой-то человек, который не мог быть Рыбиным из-за поломки у Рыбина рации, связался с командным постом и спросил, что необходимо предпринимать по отношению к мирному населению.
-Ты хоть знаешь, во что мы вляпались? - первым заговорил Просимов.
-Нет, но эта история мне все меньше начинает нравиться, думаю, придется дать указания создать заградпосты на всех дорогах, рассекретить все карты, то есть фактически отменить учения, но другого выхода нет. Неопознанный БТР может быть и чеченским подарком, и просто машиной какой-нибудь банды. Ты как думаешь?
-Резонно. Тут тебя Лешенко просит.
-Да, где тебя...Ладно, все, слушаю.
-Ларион,- раздался бойкий высокий голос ,- у меня дополнение. В Коклюшкино был пожар, бригаду не вызывали. Может, своими силами справились, может, дождь потушил. Это с чертовым БТРом никак не связано?
-У них горит каждую неделю ,- отмахнулся Гнатюк ,- позавчера, помнишь, как над Бутыркино полыхало?
-В Марьино, говорят, слышали со стороны Коклюшкино стрельбу ,- перебил Лешенко.
-Гром это гремел, гром ,- ответил зло Гнатюк ,- я тоже сначала думал, что наши к рубежу вышли, а потом ливень пошел, нет, там ,уверен, не было пальбы. А вот БТР на дорогах, совсем нехорошо, даже просто отвратительно...
Так вот поделились новостями, генерал, майор и капитан. И похоже каждому нашлась пища для размышлений.

19

Когда Соньку привели в протасовский дом на допрос, шел уже седьмой час вечера. Она была последней, и потому получила достаточно информации о методах этого мероприятия и видела даже некоторые следы, отображавшие неправильные или дерзкие ответы.
Во-первых, ни слова не говори о президенте ,- учили ее в сарае ,- потому что этот бандит президента не признает, во-вторых держи себя смирно, а то он начинает кричать и размахивать маузером перед носом, в третьих, отвечай по существу, всякий уклончивый ответ приводит к синякам. И теперь Сонька с ужасом и любопытством разглядывала своего душегуба.
-Надо ж, молоденький какой ,- думала она, вглядываясь в усталое и даже симпатичное лицо командира, - чего его толкнуло-то пойти в террористы? Так на студентика похож, беленький... В комнате было слегка темновато, но света не включали, хотя Сонька не была уверена, что вдруг неожиданно им специально не резанут по глазам, таким методом всегда пользовались в боевиках, до которых Сонька была большая охотница. Пока что она стояла против огромного протасовского стола, подоткнув банную простыню наподобие платья без рукавов, длинные густые светлые волосы, после бани вьющиеся кольцами, совсем скрывали ей голые плечи. Сонька трусила, но виду не показывала и терпеливо ждала, когда начнут задавать вопросы.
-Ну что, бывший председатель сельсовета ,- сказал, наконец, военный ,- дошла очередь и до тебя?
-Дошла стало быть, - спокойно ответила Сонька, припоминая, кто не вернулся из этой комнаты никогда. Таких было двое: сам Протасов и ее муж, Андрей. Теперь Соньке очень хотелось узнать об их судьбе, но как это половчее сделать, она пока не знала.
-Вот и скажи тогда имя и фамилию ,- спросил беленький, а другой , смуглый, с паршивым лицом, весь оспинами покрытый, замусоленный какой-то, хохол по всей видимости, приготовился писать показания.
-Сонька Алтошникова, - сказала она, прямо глядя в командирские серые в крапинку глаза.
-Родилась тут, поди?
-Нет, я из-под Вологды , сюда в замуж вышла.
-Это за того что ль ,- вставил писарь ,обернувшись вдруг к командиру, - что на тебя с графином попер?
-Вот и узнали, - подумала Сонька безрадостно, - пьяный Андрюха-то на кого хощь попрет, только зря он супротив лез, - и сделала горький вывод: нет больше Андрея. Потому она вдруг захохотала:
-Ой, точно, мой муж, узнаю , ему бы только в пьяной бузе покуражиться, завсегда такой был, и на меня руку прикладывал.
-Ну, больше не поприкладывает ,научили ,- ответил военный, и Сонька проглотила невидимые слезы.
-Ты вот что скажи, - мягко посетовал он, - как такая красивая женщина связала свою судьбу с изменником и дезертиром?
-Молоденькая была, глупая, -кротко ответила Сонька, - шоколадки любила. Я ж за него как за мужчину выходила, - добавила она кокетливо.
-Ты б , гражданочка, поглядела, сколько кругом хороших, правильных мужчин, а твой ,- командир махнул только рукой, - уголовник он что ли?
-Не, - ответила Сонька, - механиком был, так за пьянку выгнали, вот мы и решили дом построить, чтобы в деревне своим хозяйством жить. Вроде вот только на ноги стали, а он опять запил, и так все легкие-то порченые, туберкулез у него...
- Он что, комиссованный?
И хотя Сонька не поняла вопроса, она быстро закивала головой.
- Разберешься потом, - кивнул командир писарю и снова обратился к Соньке:
-А сама-то ты чем занимаешься?
-А чем бабы, тем и я, - и в Сонькином голосе появилась некоторая певучесть, из чего военный сделал свои выводы, а хохол даже хмыкнул. Но Сонька тут же расшифровала свое замечание: - На огороде работаю, в доме рук не покладаю, на продажу городским шапочки и носки вяжу, делов- то много. Раз в год в Москву езжу, сестренку навещаю, она маленькая пока, учится в техникуме...
-А скажи, чего сейчас в Москве делается ,- осторожно спросил военный.
-Чего-то делается, - Сонька пожала плечами, - только я политикой не интересуюсь. Я женщина простая, чего я в ней разберу? Вот включи телик, погляди на всех на них денек, так вообще понимать перестанешь. Разве ж они на русском языке говорят? А думают ближе к народу, народ выберет достойных кандидатов... Это мы народ, нам в их хитростях нипочем не разобраться, - и Сонька досадливо махнула рукой.
На лице командира проявилось недоумение, но переспрашивать он не стал, только еще раз на нее взглянул : - А что делать будешь, когда война кончится?
Сонька по опыту своих односельчан уже сделала заключение, что беленькому лучше не перечить, потому, хоть ни о какой войне не слыхала, напевно проговорила:
-А чего бабы делают? Детей рожать... Потом поглядела на него участливо и предложила: -Чай, голодные сидите, может, чего сготовить? Военному, видно, покладистость ее очень пришлась по душе, к тому же он как-то сразу понял, что баба тупа и ничего толком сказать не может, вот, не понимает даже, что ее мужика посадили в карцер, совсем о его судьбе не беспокоится, следом возникла, правда, нехорошая мысль, что из таких-то и получаются немецкие подстилки, только он решил эту мысль до конца не додумывать, потому что есть и в самом деле хотелось, а из-за жителей этого проклятого села даже сухим пайком воспользоваться не удалось.
-Развяжи ей руки, Кравчук, отведи на кухню, пусть по-быстрому чего-нибудь приготовит ,- велел он.
Но это оказалось куда сложнее, чем думала Сонька: в доме было темновато не потому, что командир решил допрашивать в полутьме, а потому, что электричество не работало, видимо во время пожара повредились какие провода, или то гроза повалила столб, такое в Коклюшкино было не редкостью. Только теперь отказала электроплита, и Сонька беспомощно стояла посреди чистой протасовской кухни и думала, как же выйти из положения.
-По-быстрому,- повторила она, добыла из холодильника масло, колбасу, сыр, сгущенку, и принялась делать бутерброды. К счастью в углу за хлеборезкой она заметила термос, и в нем было почти три литра какао.
-Смотри, Кравчук, - жестко сказал вдруг командир ,- когда Сонька привезла все это великолепие на специальной тележке, - у нас война, а они...
-Это чей дом будет? - окинул он ее тяжелым взглядом.
--Коммерсанта нашего Сергея Протасова...
-Языка что ль? - переспросил Кравчук.
-Его самого, - пробурчал командир, -жаль потоп...
И только он хотел о чем-то еще Соньку порасспрашивать, как влетел розовый от волнения Сенцов и размахивая руками, закричал с самого порога:
-Командир! Только что получил указания, выступаем по новым координатам...
-Отбой, - сказал командир Кравчуку, - веди арестованную на место. Да, пусть захватит на всех хлеба, проверь, чтоб каждому по пятьдесят граммов.
-Слышь, красавица, - сказал по дороге Кравчук ,- может, показала бы, где твое хозяйство?
-Эвон, - ответила Сонька, - прямо сейчас пройдем, - и улыбнулась, поскольку ей в голову пришла одна славная мысль - чай в гости хочешь?
Но едва он шагнул следом, дверь захлопнулась, и пока , матерясь и зверея от гнева, солдат ломился в дверь, Сонька выскользнула через окно и отшвырнув, мешавшую бегу простыню, метнулась огородами к полю.

20

Дождь Протасов пересидел под акациями, там между цветущими кустами оказалась вполне удобная нора, вероятно пару лет назад именно в этом месте дети и строили тот несчастный блиндаж, когда трое подорвались на добытой с великими трудностями мине, земля и вправду была хорошо разворочена, но теперь это несчастливое место показалось Протасову чуть ли не райским садом. И все было бы хорошо, да мешали связанные за спиной руки, а потом, когда равномерно стал верещать сотовый телефон, Сергей пришел в великое уныние.
Телефон оказался надежной вещью, недаром ему так расхваливали эту модель, на него не подействовало ни подводное плавание, ни ливень. Но звук этот, громкий и настойчивый легко можно было услышать, решись кто пройти поближе к берегу, и тогда...Об этом «тогда» ему совсем не хотелось даже думать. А добыть проклятую технику из внутреннего кармана, не удавалось, хотя он пытался перекатываться с живота на спину, кувыркался даже через голову, пока не вспомнил, что к подкладке пиджака это орудие грядущей гибели прикреплено специальной пуговкой. Он пытался разбить его, бросаясь с размаху на землю. Тщетно! Продавец не лгал, обещая, что даже землетрясение не заставит его замолчать. «Обратите внимание ,- говорил этот тщедушный прилизанный юнец с вихляющей задницей, - данный аппарат снабжен противоударным устройством. С ним у вас никогда не возникнет проблем.» Теперь проблемы возникли.
Телефон звонил и звонил. И несчастный беглец всякий раз мелко вздрагивал и покрывался потом. Но было тихо. Только вдали слышалось, как с деревьев капает оставшаяся после дождя вода, а где-то в Марьино звучат человеческие голоса. Там, подумав, решил он, продолжалась нормальная мирная жизнь. И хотя он никогда особенно не сближался с односельчанами, теперь перед его глазами стоял переполненный людьми сарай, где скучившись сидело все взрослое население деревни. Слава богу, хоть детей в Коклюшкино не было...
Где-то включили на полную мощность магнитофон, и сексуальный голос певицы выводил неразличимые по дальности слова, о смысле которых Протасов догадывался по мелодии, очень уж грустно звучала музыка. «а-а-а-а...» - слышал он умирающее вдали эхо, и в мозгу, неприспособленном к размышлениям, невесть откуда брались очень странные для его хозяина слова: вот она, короткая наша жизнь, вроде бы только и делал, что пил, ел, веселился, а тут приходит какой-то паразит, хватает за горло, и прощай-прощай, как тебя звали? И ничего, даже доброго слова ни у кого не останется, скажут, проходя мимо, был такой кровопийца, греб деньги лопатой, потом пришли другие, поставили к стенке, и конец. Что ж это я такое? Что же это со мной происходит? Неожиданно Сергей Протасов почувствовал, как солонеет у него во рту, а когда облизал губы, понял, что и они солоны на вкус. И что самое странное, он даже не испытал никакого стыда.
А по зеленоватой воде расходились круги, это выпрыгивали на поверхность тяжелые сонные рыбы, чтобы поживиться мелкой добычей - бабочками, намокшими от дождя и потому упавшими прямо в воду, сбитыми ветром жуками, комарами. Река была полна хищных и ленивых созданий, собирающих счастливую дань с земного мира, но и земной мир готовился полакомиться подводным, и с кошачьими криками с неба рушились белые чайки, выхватывая зазевавшуюся плотвичку или окунька. Все в природе шло своим чередом.
Но снова звенел неуемный телефон, снова наполнял он дребезжащим страхом душу Протасова, и никакого спасения не видел он впереди, если только по темноте не удастся уйти в лес. Впрочем, лес он знал плохо, бродить по нему не любил, и скорее всего мог пропасть там, не от диких, конечно, зверей, которых давным- давно в этой части России уже истребили, а просто от голода или от одиночества.
Оставаться под акациями тоже становилось все опаснее, наконец он решился перебежать сквозь чахлый кустарник к более высоким деревцам, когда неожиданно чья-то ледяная рука опустилась ему на плечо, и он вдруг понял, что ноги становятся ватными, подминаются, тащат к земле, он хотел крикнуть , прощаясь с жизнью, поблагодарить, что вовремя пришла избавить от мучений, обернуться, заглянуть в ее пустые глазницы, но ледяная рука залепила ему рот, и Сергей Андреевич зарылся лицом в мокрую острую траву.

21

В семь вечера, когда дед Авдей проверял свои владения, обходя по периметру вверенный участок, со стороны Коклюшкина раздались выстрелы и яростные крики. Впрочем, скоро все стихло.
-Перепились негодяи ,- сказал себе дед ,- вот ведь сволота, раньше такого хулиганства не было.Раньше-то как? - говорил он самому себе, опираясь на заряженную солью двустволку, толку от которой не было, одна солидность, - никакого оружия в доме, только сугубо для охотников, а теперь даже у малолеток револьвер, вот и лупят почем зря. Хорошо бы еще, чтоб никого не убили.
Дед уже имел счастие наблюдать, как мирные граждане по непонятной причине вдруг жмахают друг в друга. Этой зимой повздорили два молодых парня, нет бы им проверить свои кулаки на прочность, так они устроили настоящее сафари, по всему Марьино пули свистали, женщины детей в надежные углы запихивали, а эти два обормота затаивались за поленницами и пытались один другого достать, и шло веселье, пока не расстреляли все патроны. Сами-то ничего, целы, а вот ущерб нанесли колоссальный - свинью убили, пару коз, собаку, черного пушистого кота, который погиб от собственной лени, поскольку не хотелось ему отползать в глубь дома, так вот и пристрелили его обормоты прямо на пороге. Хозяйка, баба Маня, чуть душегубов скалкой не пришибла, когда, опамятавшись, они явились просить у нее прощения.
-У кота просите ,- вопила она ,- у котика сердечного! - и тыкала им под нос мертвое животное с развороченным брюхом.
Но то, что слышалось в Коклюшкино , было вполне прицельной военной стрельбой, так правильно ни один баловник не выдерживает ритма, вот почему эта далекая стрельба деду совсем не понравилась. И он стал думать об утреннем пожаре, не связан ли этот внезапно взвившийся к небу столб огня с криками и стрельбой.
Беспокоило его и то, что каждый вечер к нему из Коклюшкино приходил родич, дедушка Леонид, но вот уж перевалило за семь, а старика все не было. Никогда, ни единый день в году, дед Леонид не пропускал посиделок с дедом Авдеем. Случалось такое очень редко, если Леонида сокрушала какая-то болезнь, да и то, здоровья он был отменного, напасти обходили его стороной.
И услышав торопливые, крадущиеся шаги, он сначала обрадовался, хотел даже заорать в темноту, мол, не спрячешься , дед, все равно вижу, да подумал, прислушавшись,, что для деда походка куда как быстра, а потом и увидел - со стороны Коклюшкино, перебегая от дерева к дереву, затаиваясь, снова перебегая, падая, подымаясь, вновь падая и подымаясь, бежала растрепанная голая женщина.
-Сонька, никак ты? - воскликнул он изумленно.
-Тихо, дед, - шепотом ответила ему Сонька, - спрячь меня...
-Да чего ты, дочка, с Андреем повздорила? - он хотел добавить что-то вроде, молодо-зелено или стерпится-слюбится, только, услыхав про Андрея, Сонька еле слышно заплакала, а когда подняла глаза, они у нее стали огромные и яростные.
-В Коклюшкино бандиты ,- выдохнула она, скользнув внутрь хибарки.
А дед, остолбенев, так и остался стоять в дверях.

22

Когда Сергей Протасов открыл глаза, он понял, что не умер. Рядом с ним, на корточках сидела молоденькая девушка в одном купальнике, от холода все ее тело было покрыто гусиной кожей, но, кажется, это ее совсем не занимало. Смутно он припомнил, что раньше видел это лицо, но где и при каких обстоятельствах...
-Маша я ,- отвечая на немой вопрос, сказала девушка, - вы ведь тоже оттуда? - и поморщившись , указала вдаль, за реку .- -Дайте-ка я вам руки развяжу, - и быстрые пальцы стали распутывать провод, которым были туго стянуты кисти Протасова ,- вот и все. Руки не слушались.
-Ничего, пройдет ,- он разминал онемевшие пальцы и смотрел как-то отрешенно, чего с ним никогда еще не бывало.
-Вам сбежать удалось?
-А? Что?
-Сбежать удалось?
-Давно...А другие?
-Не знаю, я как увидела все это кино, сразу на мотоцикл...
-Так у вас и мотоцикл есть? - с радостной надеждой проговорил Протасов.
-Был, пока не попал под танк...
-Под что? - чуть не вскрикнул он, - У них танки?
-Значит, вы тоже считаете, что это чеченцы? - спросила Маша упавшим голосом.
-Скорее бандиты, - подумав, не сразу, ответил Протасов ,- говорят они без акцента, потом там среди них есть хохол, другой белесый, совершенно русский, нет, пожалуй что не чеченцы.
-А вы радио не слышали, может, власть переменилась? - каждое слово девушка произносила очень тихо, очень медленно, с большой опаской услышать что-то страшное.
-С утра была прежняя, - Протасов пожал плечами, - это бандиты, бандиты, и больше ничего...А,- вдруг опомнился он, глянув на Машу, - как же это я ,- и стал стягивать сырой, но все же более теплый, чем вечерний воздух, пиджак ,- вот, надевайте, - и в ответ на замешательство, - я толстый, во мне точно двадцать килограммов жира, надевайте!
Укутавшись в пиджак , Маша спросила:
-Что делать-то будем? Здесь оставаться никак нельзя, а потом...а потом ...- И на ее лице вдруг сверкнула улыбка, - но у вас ведь есть телефон, да, я ведь нашла вас по телефону...
-Есть ,- смущенно ответил он, - я пока тут лежал, все боялся, что кто-нибудь меня услышит, а как руки освободились, сразу о нем забыл. Он надежный ,- зачем-то добавил он с нежностью ,- я ведь под водой от бандита уплыл, а он ничего, выдержал. Сейчас мы с вами позвоним, только куда бы нам позвонить? В милицию, может?
-А если и милиция заодно ,- одними губами прошептала Маша.
-Тогда..тогда...в больницу, в скорую помощь, вот...
-Слушайте, врачи, конечно, не заодно, только чем они нам помогут?
-Тогда...а что если позвонить знакомым? - и отцепив из внутреннего кармана плоскую трубку, он стал лихорадочно набирать номер, но там, где всегда отвечал приятный женский голос, сейчас царила пустота, только далекие длинные гудки говорили, что телефон жив.
-Разрешите мне ,- но и по Машиному номеру было тихо и пусто.
-Может, все же в милицию? Смогут они узнать, откуда мы звоним?
-Нет, если коротко, только что мы им скажем? Что на село Коклюшкино напали бандиты на БТРе, взяли население в заложники и...
И тут снова раздался звонок.
-Да, слушаю ,- тихо ответил Протасов.
-Вот я и прилетел ,- звонок был издалека, - привет Родине от города Мюнхена!
-Васька, рад тебя слышать ,- неожиданно тепло воскликнул Сергей ,- Где ты?
-Будто не знаешь, я тебе пять часов назад звонил, ты со мной и говорить не хотел, с чего бы такие нежности?
-Я с тобой? Пять часов назад?
-Во силен, - усмехнулась трубка ,- нажрался что ли? В гостях? На пикничке?
-Васька, слушай сюда, скажи мне, ради всего святого скажи всю правду...
-Эко, - ответила трубка.
-Скажи ,- почти со слезами взмолился коммерсант ,- власть не переменилась? Правительство на месте? Чеченцы Москву не взяли?
-Силен ,- в трубке тихо хрюкнуло .- И Москва стоит, и чеченцев не видать, и власть старая, ну что, доволен?
-Васька, - мрачно перебил Протасов ,- нас двое на берегу, Коклюшкино захватили бандиты, позвони в ментуру, попроси помощи!
-Бандиты? Интересная мысль, именно Коклюшкино им необходимей всего на свете.
-Васька, я не шучу, мне удалось уплыть от конвоира, а теперь со мной еще и девушка...
-Так ,- подвела итог трубка ,- развлекайтесь дальше. Когда протрезвеешь, перезвони, пора и деньги делать.
После чего голос пропал, а на его месте всплыли короткие гудочки.
-Ну как, поверят нам с вами в милиции? - отчаянно спросил Протасов .- Как думаете, имеет туда смысл звонить?!
Маша только безнадежно покачала головой.

23

-Васнецов, отменяй учения, - объявил с порога генерал Гнатюк.
За этот жуткий день лицо его приняло землистый оттенок, а всегда отглаженный франтоватый даже мундир висел мешком, обшлага были заляпаны не то яичницей, не то горчицей, но генерал, очевидно, ничего не замечал.
-С какой это стати? - возмутился командир «синих»,- мы тут только вышли на местность, только, понимаешь ли обработали разведданные, а ты приходишь и говоришь «прекращай». Ты что газетчиков испугался? Вертелась тут у меня одна красотка, вынюхивала, так я ей прямо, по простому, все выложил: мол, всегда проводили учения и в этом году проведем...
Он был маленький, лысоватый, подвижный и очень злой на язык человек. Генерала Гнатюка Васнецов ненавидел, от таких выскочек, считал он, и бывают все неприятности, сколько раз по милости этого представителя военного ведомства приходилось заниматься полнейшей чушью. Вот и теперь - отменяй учения! Что хочет левая нога, то и творят! «Власти захотелось, - кипел он про себя, - власти!» За двадцать пять лет он так и не поднялся выше полковника, и не потому твердил он себе, плох или хорош, просто он , Васнецов, служил, а Гнатюк искал чинов. Именно в этом и видел полковник причину грядущей гибели цивилизации. А в том, что катастрофа близка, он никогда не сомневался.
-Нет, Васнецов, было бы дело в журналистах...Тебе докладывали, что по району движется неопознанный БТР?
-Ну, докладывали, - поморщился Васнецов, - докладывали, а какое, - но тут он странно притих и остановившимся взглядом охватил Гнатюка с ног до головы ,- так ты хочешь сказать, что это не твой...
-Не мой...
-И не мой...
-Теперь понял? С утра себе места не нахожу ,- и Гнатюк коротко рассказал все, что было ему известно.
-Мои разведчики тоже кой с чем столкнулись ,- подтвердил Васнецов, - я-то думал твои люди... В полдень видели пожар в Коклюшкино...
-Коклюшкино оставь, там у них летом всегда пожары ,- перебил Гнатюк.
-Проверить все же придется, - не слушал его Васнецов маленькими сухими руками он автоматически перекладывал на столе какие-то бумаги, и смотрел мимо Гнатюка, куда-то в стенку ,- я выделю разведгруппу, пусть посмотрят, чего там у них.
-Хуже другое ,- глухо проговорил генерал, - я этого чертова пирата отправил атаковать наши сооружения, простите, ваши сооружения, - так Гнатюку пришлось многое пояснить, упомянул он и о подтвержденных позывных, и о положенной частоте, и о том, что считал будто беседует с радистом Рыбина, а у того уже день как рация вышла из строя, и когда, наконец, Гнатюк замолчал, Васнецов воззрился на него злыми холодными глазами:
-Так что ж ты, штабная крыса, послал боевую машину на моих людей? У него боевые? Боевые? А мои ребята снабжены холостыми, ты же на смерть их....Неужели раньше не мог сообщить?
-Получаса не прошло, - тихо ответил Гнатюк, - как узнал, сразу к тебе...
-А позвонить?
-А ты бы мне поверил? Ты бы трубку шваркнул, решил бы, что у нас день ангела, что мы от жары взбесились...Разве можно в такое поверить? - голос у него сорвался на крик, Гнатюк только рукой махнул и отвернулся.
Васнецов стоял рядом, глядел в пол и жевал губу.
-Не поверил бы, - наконец, тихо ответил он ,- давай выпутываться. Значит, они опережают нас на полчаса?
Гнатюк молчал.
-Я тебя правильно понял? - в голосе Васнецова он не мог прочесть ни единой интонации, это был пустой голос, и уж лучше бы Васнецов ярился и топал ногами, как обычно он и поступал..
-Теперь почти на час, - генерал Гнатюк избегал смотреть в глаза Васнецову. У того были нехорошие глаза. Однажды генерал таких насмотрелся, больше ему не хотелось.
И только он вышел, как милицейский капитан Шваркало сообщил о телефонном звонке. Звонил какой-то Авдей Бубнов, сторож продуктового склада в Марьино, будто к нему прибежала перепуганная женщина из Коклюшкино, которая вырвалась от бандитов, и якобы эти бандиты поместили все население в бывший зернопункт и там держат, безжалостно допрашивают, а двух человек расстреляли или утопили, не поняла она, и на вооружении у этих бандитов самоходка и автоматы, а всего их пять человек, считая командира .Причем, по этим сведениям выходило, что командир какой-то помешанный садист, который ненавидит все немецкое и собирается вернуть власть Сталину. Капитан просил помощи, поскольку его ребятам против самоходки не справиться, так не могли бы военные выслать пару танков?
Лейтенант Глушков, который принес это известие, уже нахохотался всласть с капитаном Мишиным, он уже отрепетировал перед зеркалом, как следует подавать сей продукт: совершенно спокойным будничным тоном, сугубо по-деловому. В коридоре он пригладил непокорные вихры, примял их фуражкой и приготовился давать концерт. По сообщению капитана милиции Шваркало имею доложить, что в деревне Коклюшкино...Губы его кривились от смеха, от предвкушения той неистовой волны, которая вмиг сложила их с Мишиным напополам, он говорил и говорил, ожидая ядовитой ухмылочки Васнецова, его визгливого хохота, он ждал, что полковник уткнется лицом в ладони, а когда сможет , наконец, свободно вздохнуть, лицо у него будет красным, как после бани, и влажным от слез. Но Васнецов внимательно дослушал все до конца и вместо того, чтобы воскликнуть : «ну, це ментовоз!», оборотил на лейтенанта невидящие глаза.
-Догони генерала, - скучно сказал он.
С лица лейтенанта стала сползать глупая улыбка.
-Это что...правда? - только и смог промямлить он.
-Догони, - повторил полковник, после чего схватился за сердце и склонился головой на стол.

24

Маша с Протасовым пробирались до леса перебежками, радуясь только одному, что сильно стемнело и они с трудом различали даже собственные руки, так что и бандитам труднее будет их разглядеть.
-Если у них нет прибора ночного видения ,- прошептала про себя девушка.
-Давайте надеяться на лучшее, - одними губами ответил коммерсант.
Они старались идти как можно тише, почти на цыпочках, вздрагивая от малейшего постороннего шума, но все это были нормальные лесные звуки - шорох листьев, треск веток под ногами, птичьи одинокие голоса, и ничто им вроде бы больше не угрожало, только одного они не могли знать точно, в каком направлении идут, где находятся, в темноте дороги не было, иногда они наталкивались на кустарник, и только по форме листьев и незрелым еще ягодам, можно было понять малина это или орешник, или осина. Как только появлялась осина, беглецы старались обойти ее заросли стороной, потому что под ногами тогда хлюпала болотная жижа, и дальше пути не было.
Где-то через час- два лес стал редеть, появились поляны, которые были черны и безмолвны, поскольку в эту ночь луны на небе не было видно, и только зеленоватый свет часовых стрелок напоминал о том, что кроме леса где-то существует мир с его дорогами, городами, магазинами. Обоим казалось, что все эти прелести жизни исчезли, что нет больше ничего кроме бьющих наотмашь веток и цепляющей за ноги густой травы.
-Интересно, далеко ли мы зашли? Куда? Кто нас там встретит?
-Не знаю и не хочу знать ,- ответил Протасов на этот вопрос, - и вам советую тоже не думать, потому что лучше не знать, когда тебя убьют. -Тогда давайте сядем и никуда не пойдем ,- гневно сказала девушка, - пусть приходят и убивают, все равно мы не будем знать точного часа.
-Можно бы и посидеть, - усмехнулся он, - идея сама по себе неплохая, только замерзнем, так что лучше пойдем, да и трава после дождя долго еще здесь не просохнет. И не сердитесь, не сердитесь, я совсем не то имел в виду, что ничего делать не надо, просто загадывать не надо, а делать...От бездействия с ума можно сойти.
-Правда, - согласилась она, - это я просто боюсь, просто очень боюсь.
-Я понимаю. Еще бы не бояться...
Внезапно деревья стали попадаться реже, в темноте забелело что-то под ногами, и Протасов присел, чтобы пощупать дорогу, на которую они набрели.
-Бетонка, странно, откуда бы здесь взяться бетонке?
-Вернулась, откуда пришла, - горестно вздохнула Маша, - по этой бетонке утром шли танки.
-Вы думаете, они еще здесь? - голос Протасова дрогнул.
-Знать бы наперед, но ведь по-вашему лучше не знать? Так пойдемте налево или направо.
-А куда надежнее?
-Если река слева, то налево, - сказала девушка, - но вот с какой стороны теперь река?
-Думаю, слева...
-Мы же петляли, как зайцы, так что она теперь с равным успехом может быть даже впереди или за спиной.
-На морского?
-Что ж , на морского...
И они пошли влево, где сразу за поворотом их ослепило светом множества фонарей, и напрасно они порывались бежать, потому что их тут же скрутили сильные мужские руки,и удовлетворенный голос сказал:
-Наконец-то!
А другой добавил:
-Я же вам говорила, что надо идти на север!
И никто этому женскому голосу не стал возражать, хотя вот уж пару часов поисковый отряд кружился на одном месте.
А еще через несколько минут Сидоренков воскликнул:
-Надо срочно сообщить генералу! Гадышев, до нашего телефона далеко?
И Маша с Протасовым закрыли глаза, ожидая, когда их поведут на допрос.

25

Племянников привез милицейский старшина Русалимов, было это уже около десяти вечера. Когда по Мариьину прошел тревожный слух о бандитах, и о Коклюшкине, и загубленных человеческих жизнях, Тося насмерть перепугалась и бросилась искать своих сорванцов.
-Вот ведь ,- сетовала она ,- позабыла о сердечных, куда их, леших . унесло? То все дома вертятся, а тут с раннего утра!
Племянники меж тем занимались массой интересных дел. Утром они отправились в лес, чтобы насобирать черники, только сразу выяснилось, что ягода еще зеленая, зато в лесу оказалось интересно, и особенно детишкам понравилось на болоте. Раньше они никогда не видели такой красивой ровной зеленой поверхности, и не меньше часа развлекались швырянием в дрожащие окна камней и кусков дерева. Но потом, когда запасы бросательного материала истощились, а шишки оказались в этой ситуации совсем непригодными, потому что никак не желали тонуть, а следовательно издавать замечательные чавкающие звуки, они перебазировались на холм, с которого хорошо было видно окрестные деревни. На холме, в давно развалившемся блиндаже нашлась целая куча замечательно интересных вещей - старая карта, разорванная много лет тому назад, мышиное гнездо, к сожалению , пустое, зато такое странное, маленькое, плетенное, что они долго гадали, какие мышата его соорудили, и сразу вспоминали натуралистические рассказы Бианки, потом обнаружилось, что если как следует подкопать пол в блиндаже, можно обрести мелкие желтые гильзы, а один раз, когда это проделал Юшка, земля, годами утрамбованная, разверзлась и внутри открылась узкая черная нора. Вот расширением норы они и занимались почти до полудня.
-Хорошо что захватили фонарь ,- радовался Юшка и засовывал его внутрь во всю длину руки, но скважина была так глубока, что дна они не видели. Милка предложила спуститься вниз, как это делают спелеологи, и размотав веревку, которой была прикручена ручка корзины, они использовали ее как страховку. Милка была меньше, юрче и проворнее, потому и в дыру полезла она, стараясь только защитить нос и волосы от сыпавшейся сверху земли.
-Ну что там? - кричал сверху Юшка.
-Опускай еще, темно.
Свет еле доставал стен, видимо, помещение было широким и просторным. Наконец, Милкины ноги коснулись пола и она обошла подземное царство, прощупала с удовольствием все неровности почвы, но никаких сувениров там не было, разве что согнутая алюминиевая ложка да старый металлический ящик, небольшой, но довольно тяжелый.
Милка думала, что важнее захватить наверх - ящик или ложку, пока сверху не крикнул брат :- Ну что там, жива?
Ящик поднимать было сплошное мучение, он постоянно грозил сорваться из петли прямо на Милкину голову, но все же затея увенчалась успехом, а потом Юшка поднял и сестру.
-Это не клад ,- разочарованно сказала Милка, отряхиваясь от грязи.
-Конечно, не клад, - Юшка в замешательстве смотрел на побитый прибор со множеством огромных электроламп, каких сейчас давно уже не выпускают. Нашел он и гнездо для батареек, тоже больших и плоских, как раз таких, какими был начинен фонарь. И с той минуты до вечера племяннички пытались поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, но иногда в эфире мелькали голоса, иногда кто-то кому-то отдавал приказания, но ни музыки, ни осмысленных разговоров услышать им не удалось. Диво вообще, что этот прибор работал. Может, по этой причине они и стали настукивать на металлической пластинке всевозможные точки и тире, и даже пару раз что-то получили в ответ.
-Знаешь, а это ведь рация ,- восхищенно сказал вдруг Юшка ,- давай перетащим ее в наш сарай. Когда они выбрались из блиндажа, солнце жарило вовсю.
-Вон Марьино ,- говорила Милка, показывая на красные крыши деревни, а там, где крыши серые было Бутыркино, а еще дальше, скрытое за деревьями лежало Коклюшкино, и над ним вставало черное облако дыма.
-Горят, - удивился Юшка, - пойдем смотреть пожар.
-А если тетке скажут?
-Так мы тайком.
Так вот в Коклюшкине оказались двое подростков, которых никто не видел, но которые видели всех. Скрывшись в гуще зеленых ветвей они наблюдали за перемещением непонятной военной машины, видели, как жителей куда-то повели, и что по бокам колонны шли конвоиры с автоматами наперевес.
-Знаешь, Юшка, я боюсь, - сказала Милка ,- когда для острастки поверх голов дали пулеметную очередь.
-Пойдем в лес ,- предложил брат, и они неплохо провели время, нашли бункер, только не успели его исследовать, потому что приехали военные.
Потом они снова вернулись на холм и еще немного постучали на ключе, наблюдая, как мигает зеленый огонек. Так незаметно наступил вечер, когда над Коклюшкино прозвучало несколько одиночных выстрелов, а за лесом послышался глухой урчащий звук. При исследовании звука, ребята и были схвачены, а чтобы они не потерялись, их с КПП отправили на милицейской машине. Племянники так и не поняли, почему у небольшого кирпичного здания собралось столько военной техники и пара милицейских машин. Да на них никто особого внимания не обратил, даже ни о чем не расспрашивали, просто посадили и подвезли.
-Лучше сегодня не бегайте, - предупредил на прощанье старшина ,- и ты, женщина их не выпускай.
-А чего случилось-то, бандиты?
-Не, какие бандиты, хулиганы, но в дому-то безопаснее ,- лениво ответил он.
А Тося подумала о супруге, которого не видела с утра и только вздохнула. Теперь выйти за порог ей было никак нельзя, да и где бы она его разыскала по такой темноте?

26

Минут через пятнадцать на бетонку влетела военная машина, и развернувшись, затормозила прямо у сбившихся группой солдат.
-Где она? - раздраженно спросил выскочивший из кабины высокий полный человек.
-Вот, товарищ генерал ,- отвечал усталый от сегодняшних событий Сидоренков.
-А второй, что с ней? Кто он?
-Не могу знать, товарищ генерал, без вас не допрашивали.
При этом слове пленники молча переглянулись.
-Так сейчас спросим, - перебил его Гнатюк. - Что, красавица, почему приказаний не исполняла? А если б под танк? Мотоцикл-то у нее цел? - обратился он к Сидоренкову.
-Руль сворочен, а так цел.
-Так, Вершков, поправь там руль, проверь вообще на подвижность. А тебе не советую по военным дорогам гонять, можно ведь и на кое-что похуже нарваться ,- сказал он сердито и собрался было уходить.
-На кое-что похуже можно и в Коклюшкине нарваться, - резко ответила Маша.
И это ее замечание заставило Гнатюка обернуться и внимательно на нее поглядеть.
-Та-ак, - протянул он, - и на что же там можно нарваться?
-Вам лучше знать ,- глухо подтвердил Протасов, - ваша техника там , ваши люди.
-А ну, погодите-ка , вы-то сами откуда? - сказал тоскливо Гнатюк.
-На сегодняшний момент именно оттуда, - теперь Протасов почти уже не боялся, тем более, что поступая таким образом, он защищал девушку, и вообще, раз слово сорвалось...
-А теперь прошу вас рассказать все, что вы знаете, это очень важно...
И с полчаса он внимательно выслушивал сбивчивые рассказы, постоянно отвлекаемые разными дополнениями, смотрел на усталые лица мужчины и девушки, и думал, что же за странные бандиты захватили эту никому не нужную деревеньку, где кроме кооператива нечего было бы даже и поджигать. Потом обернулся, нашел крючковатую фигуру Левакова:
-Поставить на довольствие и обеспечить койко-местом ,- а сам быстро вскочил в машину, даже не проверив, правильно ли понял Леваков приказание.
-Значит так, - говорил он еще через десять минут, - операцию «Пират» начинаем в полночь. Идем тремя группами: с севера, с северо-запада, с востока. Левым флангом командует Васнецов, правым я, а по центру пустим милиционеров. Их задача произвести побольше шума, мы же зайдем с боков и возьмем его в клещи.
-А если не будет сдаваться?
-Тогда стрелять ,-повторил еще раз генерал, - но сначала предложите сдаться. У меня подозрение, что мы имеем дело с душевнобольным.
-Тогда с пятерыми психами ,- перебил милиционер .- Если ваши свидетели говорят правду, так там пятеро ненормальных людей, может быть, это захваченный БТР?
-Ну да, пять дураков отвоевали у нашей армии машину и пошли громить мирное население, - ядовито сказал Васнецов ,- Нет уж, не поверю. Спятивший солдат, да, подозреваю, все может быть, но угнанный БТР? БТР не легковушка, не велосипед, его просто так на дороге у кафе не оставляют, так что, граждане, извините, вот вашу милицейскую машину можно прихватить...
-А как же год назад у вас же угнали танк? - оскорбился милицейский лейтенант.
-Так то ж был террорист, а здесь вы намекнули, сумасшедший...
-Понять бы его психологию ,- с сожалением протянул лысенький старшина.
-Взять бы его только ,- перебил Гнатюк ,- если он ненормальный, так что мы вообще можем прогнозировать? Лучше просто не терять времени.
-Разведгруппа донесла, что из Коклюшкино БТР не выезжал.
-У вас свежая информация?
-Около получаса.
-Годится.
И к полночи несколько танков Гнатюка и четыре БТРа Васнецова двинулись на подступы к Коклюшкино. Центральную позицию в этом миротворческом строю занимали две милицейских машины с мигалками , вытребованные с шестидесятого километра у гаишников, для пущего шума при въезде в поселок, они должны были включить сирену.

27

-Сенцов , новых сообщений нет?
-Никак нет, товарищ командир ,-ответил радист, который просто заснул перед рацией, нащупывая убегающий и неявственный фон.
Прошло уж больше двух часов, как подчиняясь приказу, командир самоходки поднял бойцов по тревоге. Хотели было оставить Федорова на охрану объекта, но рассудили так: на войне каждый солдат на вес золота, а с этим мирным населением, продавшимся врагу, можно и повременить. Боец Степанов привалил к непрочной двери какой-то изъеденный ржавчиной агрегат, найденный в почившей пару лет назад слесарной мастерской фермера Ибрагимова, выехавшего затем в неизвестном направлении, поставил его на попа и слегка под углом, чтобы изнутри не смогли выбить эту охранительную меру посредством силы, для надежности подмял его немного машиной и доложился своему лейтенанту о полной боевой готовности.
Население в зернопункте стенало и рыдало от страха, потому что бабки еще по минувшей войне помнили, что немцы таким образом запирали народ , а потом кидали в сараи зажигательную смесь, а то просто поливали бензином и чиркали спичкой. Поэтому они сначала и не поверили, когда самоходка стала разворачиваться, послышался приказ оставить населенный пункт, бойцы заняли свои места, причем двое с автоматами наготове, заняли позицию на крыльях, и если бы кто из них мог выглянуть в безлунную летнюю ночь, то какое-то время с трудом еще можно было различить приземистую машину, почти бесшумно уходящую к западу по узкой лесной дороге.
Именно в этот час и пришел на наблюдательный пункт разведотряд Паши Соловьева. Паше сразу показалось подозрительным, что ни в одном окне нет света, потому что час был не поздний, а к тому же и день воскресный, так что коклюшкинцы по установившимся правилам смотрели по телевизору сериалы, благо теперь можно было выбрать, кому что милее. Но сегодня окна всех домов села были черны и нежизнеспособны, потом Паша заметил, что почти все двери в домах стоят нараспашку, а козы и прочая мелкая живность разгуливают прямо по главной улице, и никто не пытается их разъединить, чтобы потом не искать свою животину у соседа. Бойцу Сечкину удалось подобраться почти к самой окраине Коклюшкина, и он заметил, что у дверей зернопункта затаилась темная масса, отдаленно напоминающая формой боевую машину. Тогда стало понятным, почему население сидит без света, а животные предоставлены самим себе.
И командир разведотряда Паша Соловьев послал сообщение, что в Коклюшкино выстрелов не слыхать, а разыскиваемый неопознанный БТР занял оборону на окраине села.

28

К Коклюшкину подступали со всей осторожностью. Танки обошли деревню слева, и напролом, сминая небогатые частные посевы и огородики, а заодно и не успевшую укрыться в безопасности домашнюю птицу, затаились при самом въезде. БТРы обошли Коклюшкино справа, и сминая аналогичные посадки с другой стороны дороги, залегли на берегу речки так, чтобы отрезать отступление врагу. А по грунтовке на малой скорости пустили две милицейские машины с сиренами и мигалками, отчего казалось, что они расчищают путь важному правительственному чиновнику или зарубежному послу.
Бабки в запертом зернопункте взвыли от страха, а более юные граждане, из исторической литературы знающие, что так оповещали население о воздушных налетах, сбились вместе и не отрываясь глядели наверх, где в прорехах давно не чиненной кровли можно было увидеть крохотные лоскуты темного неба.
- Вы окружены ! Предлагаю добровольно сложить оружие! - пару раз рявкнул в отдалении мегафон. А потом послышался приказ «к атаке», и над кровлей бывшего зернопункта засвистали самые настоящие пули.
-Расползайся!- прошептала в ужасе старейшая жительница Коклюшкино, бабка Марья, которую в войну хорошо научили выживать в экстремальных условиях. - В кучу легче попасть, - и население деревни, и окоченелые от страха, совершенно уже трезвые охранники, на четвереньках раскучковались по всему полу.
-Прицельный огонь ,- выкрикнули в мегафон.
-Даешь прицельный огонь,- ответили слева.
-Есть прицельный огонь! - ответили справа.
И по дверям зернопункта четырежды тяжело жахнуло.
-К стеночкам, к стеночкам ,- заорала бабка ,- ложись и не двигайся!
И коклюшкинцы, а также пришлые элементы, как мертвые распластались на полу.
-Ура! - раздалось слева.
-Ура! - откликнулось справа.
-А теперь молитесь, - сквозь слезы сказала бабка, - кроме как молиться, ничего нам не осталось!
И когда затопали солдаты, а от дверей оттащили превращенный в металлическое кружево слесарный станок, и яркие снопы света озарили как днем все помещение, генерал Гнатюк пришел к счастливому выводу, ч то не будь этого станка, который разведчик Паша Соловьев принял за хоронящийся в засаде неопознанный БТР, лежало бы сейчас все мирное население единым штабелем.
А население, увидав в дверном проломе настоящего генерала, дружно упало на колени и взмолилось о пощаде.

29

-Командир, впереди поселок ,- доложил с крыла боец Федоров.
-Может, Крюки? - с надеждой спросил боец Кравчук.
-Отставить Крюки, - тихо ответил командир, - нам приказано брать высотку.
И невидимый в ночи агрегат обошел по целине село Бутыркино, где так никогда и не узнали, что приказ спас им их немногочисленные жизни.
-Не нравится мне эта земля, - глухо сказал боец Степанов ,- не нравятся мне эти поселки, не нравятся мне эти жители...
-Хорошо поработала немчура, - подтвердил Кравчук, - вишь ты, за пару месяцев все восстановили, избы для поставили, поля засеяли...
-Людей обработали, - горько добавил Сенцов, - слышал бы ты , что в эфире творится, все по иностранному лопочут, есть у меня подозрение, что союзнички объединились, подписали этот...как его...когда по отдельности?
-Сепаратный, - подсказал Федоров.
-Во-во, сепаратный мир, тогда нам хана...
-Оставить паникерство, под трибунал захотел? - устало приказал командир. - Не наше это дело обсуждать стратегические планы, наше дело бить врага до последней капли крови. Нас товарищи ждут, от нас зависит выполнение боевого задания.
-Наши товарищи потерялись в районе Крюков ,- перебил его Кравчук ,- а какие товарищи нам сейчас дают приказы...
-Отставить, Кравчук, - голос у командира был невеселый, - думаешь, сам я не сомневаюсь? Но если нам велено забыть про Крюки, значит, мы должны подчиняться. Если генерал Захаров...
-Что генерал Захаров? - послышался бас Степанова.
-Генерала Захарова сменил генерал Гнатюк, - ответил за командира Сенцов.
-Так вчера еще, - возмутился было Степанов, но тяжелая рука командира легла ему на плечо, и боец Степанов только кивнул головой: -Есть, не обсуждать приказы.
-Вижу строения военного образца, - донес сверху боец Федоров.
-Сверь-ка карту, Сенцов ,- приказал командир ,- точно идем?
-В самую тютельку, командир.
-Готовьсь к атаке!
Высотку от самоходки отделял только узенький мостик через речку, названия которой на карте командира не было, но как уроженец здешних мест он самолично вывел по ней синими чернилами Крюковка, потому что так именовали речку за постоянные петли, которыми она шла прямо в Волгу. И теперь, высунувшись до пояса из своей машины командир разглядывал, лежавшую за рекой местность. Странным ему показалось, что именно здесь враг занял оборонительные рубежи, потому что раньше на этой горке стоял пионерский лагерь, а зимой здесь был санаторий для легочных больных, и одну зиму он тоже жил в этом санатории.
-Где же подкрепление, командир ,- дернул его за рукав боец Кравчук ,- нам одним, командир, не свалить такую махину!
-Эх, Кравчук, - в узких глазах командира сверкнули слезы, но длилось это долю секунды, и боец Кравчук ничего не заметил, - мы выполняем отвлекающий маневр, видно, наши пойдут с тыла. Это правильное, хорошее решение.
-Что ж, - сказал Федоров, - на то она и война.
-Не всем же воротиться, - отчаянно усмехнулся Кравчук.
-Но дешево они нас не возьмут ,- отозвался снизу Сенцов.
Степанов ничего не сказал, он только мрачно глядел в щель и думал, что смерть штука такая, от которой все равно никак не укроешься. А командир оперся на люк, чтобы не тревожить покалеченную день назад ногу, и приказал: -Вперед!
Тут с высотки их засекли, сразу врубили прожектора, и в снопах белого света с холма стали стекать танки.
-По танкам, прицельным, - крикнул командир.
И самоходное орудие, побитое в недавних стычках с неприятелем, изготовилось к бою.
-Шишкин, чего эти в БТРе делают? - спросил у сержанта Шишкина рядовой Опенкин.
-Нас собираются штурмовать! - ухмыльнулся Шишкин ,- Недоделанные! Ну, мы им!
И танк , оседая на низкой почве стал боком сползать к воде.
-Шишкин, они к мосту идут! - завопил Опенкин.
-Я ж говорю: психи ,- меланхолично подтвердил Шишкин.
И заглушая его слова, раздался жуткий треск, скрежет, потом взвился столб воды, и не было видно больше ни узенького моста, ни потрепанного в боях самоходного орудия, только над тем местом, где оно пошло ко дну, сходились и расходились тающие круги.
-
30

Утречком Тося не выдержала, и заглянув в комнату племянников, которые после вчерашних приключений крепко спали,для всеобщей безопасности заперла их на ключ, а сама отправилась искать своего непутевого супруга Семена Паперного. Она знала, где загулявший муженек отдыхает от тягот семейной жизни, и потому сразу же миновав поселковый совет, повернула к горушке, густо увитой всяческой растительностью. Ловко карабкаясь по крутой тропе, она проклинала и губительницу-водку, и слабость супруга, и бандюганов, переполошивших мирную тишину жизни, и плутоватых детишек, и вчерашний ливень или смерч, и заросли малины, откуда с трудом выдрала платье, оставив на проклятущем кусте лоскут тонкой шелковистой ткани, и саму природу, и солнце, обещавшее доброкачественное пекло, и вообще все, что создано людьми и неразумным творцом.
Мужа своего она застала в самом жалком виде. Безмятежно шевеля во сне толстыми губами, он лежал в дупле старого тополя, у самой земли образующего естественный грот, притон алкашей, как именовала его Тося Паперная. Рядом с этим паршивым мужиком валялась опорожненная трехлитровая банка, консервный нож, полбатона размокшего хлеба, недоеденный огурец и голова рыбы-воблы, которую негодный мужик предпочитал всем закускам в мире. Пиджак Семена, весь заляпанный яичным желтком и осыпанный скорлупой, висел , как всегда на бронзовом автомате местного героя минувшей войны, командира самоходного орудия, Алеши Пантелеева. Болотные сапоги стояли рядом, но когда Тося решила запустить в спящего губителя его родимой обувью, оказалось, что обувь эта доверху полна водой, стало быть поставил он ее к памятнику Алеше до дождичка, а потом так набрался, что и подняться не смог, отполз лишь тихонечко к дуплу и перележал в нем всю непогоду. Тоня сняла кепку с Алешиной головы, отряхнула ее о колено и снайперским движением попала прямо в цель - в голые красные пятки, беззаботно выставленные из дупла.
-Ирод! - вскричала она, накаляясь от собственного голоса .- Ирод и негодяй!
-А? - пробормотал сонно Семен, - А?- повторил он более осмысленно, попробовал сесть, приложился лбом о верхушку дупла, взвыл от боли и окончательно проснулся. Непонимающим взглядом он охватил, открывшуюся ему местность, ухмыльнулся на разгневанную Тосю,, заметил остатки вчерашнего пиршества, и с удивлением воззрился на бронзового Алешу.
-Надо же, - сказал он с трудом выговаривая слова, - объявился-таки, колченогий!
-Ты что, ты что, - кричала жена, подступая прямо к Семену, - я с ума схожу, гадая, что с тобой сталось, а ты...ты...
-Женщина, тихо, - отрезал он, подымаясь сначала на четвереньки, потом приподымая занемевшее тело в наклонную позицию, - трудовому человеку положен день отдыха.
-Да если б тебя бандиты прибили, дурак ты соломенный,_ взвыла Тося ,- да если б нашла я сегодня холодный труп...
-Дура ,- вяло сплюнул он, - полнейшая дура! Какие бандиты? Какой труп?
Затем Семен поднял по очереди сапог за сапогом, вылил скопившуюся в них вчерашнюю воду, отыскал в траве кепку, стряхнул с пиджака скорлупу и грязь, перекинул его через левую руку и сказал жене самым обыденным тоном:
-Стало быть, пошли?
И они отправились по тропинке вниз, туда, где краснели крыши Марьино.
А на пригорке остался один лишь памятник Алеша с отломанной ногой, под которую местные жители заботливо подложили кучку кирпичей, потому как родственников у памятника не сохранилось и заботиться о нем было некому.

1998, Санкт-Петербург